Потом вереницей пошел целый ряд людей, и в числе их –Николай Иванович, только что арестованный исключительно по глупости своейревнивой супруги, давшей знать в милицию под утро о том, что ее муж пропал.Николай Иванович не очень удивил следствие, выложив на стол шутовскоеудостоверение о том, что он провел время на балу у сатаны. В своих рассказах,как он возил по воздуху на себе голую домработницу Маргариты Николаевны куда-токо всем чертям на реку купаться и о предшествующем этому появлении в окнеобнаженной Маргариты Николаевны, Николай Иванович несколько отступил от истины.Так, например, он не счел нужным упомянуть о том, что он явился в спальню свыброшенной сорочкой в руках и что называл Наташу Венерой. По его словамвыходило, что Наташа вылетела из окна, оседлала его и повлекла вон из Москвы...

– Повинуясь насилию, вынужден был подчиниться, – рассказывалНиколай Иванович и закончил свои россказни просьбой ни словом не сообщать обэтом его супруге. Что и было ему обещано.

Показание Николая Ивановича дало возможность установить, чтоМаргарита Николаевна, а равно также и ее домработница Наташа исчезли безвсякого следа. Были приняты меры к тому, чтобы их разыскать.

Так не прекращающимся ни на секунду следствием иознаменовалось утро субботнего дня. В городе в это время возникали ирасплывались совершенно невозможные слухи, в которых крошечная доля правды былаизукрашена пышнейшим враньем. Говорили о том, что был сеанс в Варьете, послекоего все две тысячи зрителей выскочили на улицу в чем мать родила, что накрылитипографию фальшивых бумажек волшебного типа на Садовой улице, что какая-тошайка украла пятерых заведующих в секторе развлечений, но что милиция их сейчасже всех нашла, и многое еще, чего даже повторять не хочется.

Между тем время приближалось к обеду, и тогда там, гдевелось следствие, раздался телефонный звонок. С Садовой сообщали, что проклятаяквартира опять подала признаки жизни в ней. Было сказано, что в ней открывалиокна изнутри, что доносились из нее звуки пианино и пения и что в окне видели сидящегона подоконнике и греющегося на солнце черного кота.

Около четырех часов жаркого дня большая компания мужчин,одетых в штатское, высадилась из трех машин, несколько не доезжая до дома N302-бис по Садовой улице. Тут приехавшая большая группа разделилась на двемаленьких, причем одна прошла через подворотню дома и двор прямо в шестоепарадное, а другая открыла обычно заколоченную маленькую дверку, ведущую начерный ход, и обе стали подниматься по разным лестницам к квартире N 50.

В это время Коровьев и Азазелло, причем Коровьев в обычномсвоем наряде, а вовсе не во фрачном праздничном, сидели в столовой квартиры,доканчивая завтрак. Воланд, по своему обыкновению, находился в спальне, а гдебыл кот – неизвестно. Но судя по грохоту кастрюль, доносившемуся из кухни,можно было допустить, что Бегемот находится именно там, валяя дурака, по своемуобыкновению.

– А что это за шаги такие на лестнице? – спросил Коровьев,поигрывая ложечкой в чашке с черным кофе.

– А это нас арестовывать идут, – ответил Азазелло и выпилстопочку коньяку.

– А, ну-ну, – ответил на это Коровьев.

Подымающиеся по парадной лестнице тем временем уже были наплощадке третьего этажа. Там двое каких-то водопроводчиков возились с гармоникойпарового отопления. Шедшие обменялись с водопроводчиками выразительнымвзглядом.

– Все дома, – шепнул один из водопроводчиков, постукиваямолотком по трубе.

Тогда шедший впереди откровенно вынул из-под пальто черныймаузер, а другой, рядом с ним, – отмычки. Вообще, шедшие в квартиру N 50 былиснаряжены как следует. У двух из них в карманах были тонкие, легкоразворачивающиеся шелковые сети. Еще у одного – аркан, еще у одного – марлевыемаски и ампулы с хлороформом.

В одну секунду была открыта парадная дверь в квартиру N 50,и все шедшие оказались в передней, а хлопнувшая в это время в кухне дверьпоказала, что вторая группа с черного хода подошла также своевременно.

На этот раз, если и не полная, то все же какая-то удача быланалицо. По всем комнатам мгновенно рассыпались люди и нигде никого не нашли, нозато в столовой обнаружили остатки только что, по-видимому, покинутогозавтрака, а в гостиной на каминной полке, рядом с хрустальным кувшином, сиделгромадный черный кот. Он держал в своих лапах примус.

В полном молчании вошедшие в гостиную созерцали этого кота втечение довольно долгого времени.

– М-да... действительно здорово, – шепнул один из пришедших.

– Не шалю, никого не трогаю, починяю примус, – недружелюбнонасупившись, проговорил кот, – и еще считаю долгом предупредить, что котдревнее и неприкосновенное животное.

– Исключительно чистая работа, – шепнул один из вошедших, адругой сказал громко и отчетливо:

– Ну-с, неприкосновенный чревовещательский кот, пожалуйтесюда.

Развернулась и взвилась шелковая сеть, но бросавший ее, кполному удивлению всех, промахнулся и захватил ею только кувшин, который созвоном тут же и разбился.

– Ремиз, – заорал кот, – ура! – и тут он, отставив в сторонупримус, выхватил из-за спины браунинг. Он мигом навел его на ближайшего к немустоящего, но у того раньше, чем кот успел выстрелить, в руке полыхнуло огнем, ивместе с выстрелом из маузера кот шлепнулся вниз головой с каминной полки напол, уронив браунинг и бросив примус.

– Все кончено, – слабым голосом сказал кот и томнораскинулся в кровавой луже, – отойдите от меня на секунду, дайте мнепопрощаться с землей. О мой друг Азазелло! – простонал кот, истекая кровью, –где ты? – кот завел угасающие глаза по направлению к двери в столовую, – ты непришел ко мне на помощь в момент неравного боя. Ты покинул бедного Бегемота,променяв его на стакан – правда, очень хорошего – коньяку! Ну что же, пусть моясмерть ляжет на твою совесть, а я завещаю тебе мой браунинг...

– Сеть, сеть, сеть, – беспокойно зашептали вокруг кота. Носеть, черт знает почему, зацепилась у кого-то в кармане и не полезла наружу.

– Единственно, что может спасти смертельно раненного кота, –проговорил кот, – это глоток бензина... – И, воспользовавшись замешательством,он приложился к круглому отверстию в примусе и напился бензину. Тотчас кровьиз-под верхней левой лапы перестала струиться. Кот вскочил живой и бодрый,ухватив примус под мышку, сиганул с ним обратно на камин, а оттуда, раздираяобои, полез по стене и через секунды две оказался высоко над вошедшими, сидящимна металлическом карнизе.