Следователь ушел от Иванушки, получив весьма важныйматериал. Идя по нитке событий с конца к началу, наконец удалось добраться дотого истока, от которого пошли все события. Следователь не сомневался в том,что эти события начались с убийства на Патриарших. Конечно, ни Иванушка, ниэтот клетчатый не толкали под трамвай несчастного председателя МАССОЛИТа,физически, так сказать, его падению под колеса не способствовал никто. Но следовательбыл уверен в том, что Берлиоз бросился под трамвай (или свалился под него),будучи загипнотизированным.

Да, материалу было уже много, и было известно уже, кого игде ловить. Да дело-то в том, что поймать-то никаким образом нельзя было. Втрижды проклятой квартире N 50, несомненно, надо повторить, кто-то был. Повременам эта квартира отвечала то трескучим, то гнусавым голосом на телефонныезвонки, иногда в квартире открывали окно, более того, из нее слышались звукипатефона. А между тем всякий раз, как в нее направлялись, решительно никого вней не оказывалось. А были там уже не раз, и в разное время суток. И малоэтого, по квартире проходили с сетью, проверяя все углы. Квартира была давноуже под подозрением. Охраняли не только тот путь, что вел во двор черезподворотню, но и черный ход; мало этого, на крыше у дымовых труб былапоставлена охрана. Да, квартира N 50 пошаливала, а поделать с этим ничегонельзя было.

Так дело тянулось до полуночи с пятницы на субботу, когдабарон Майгель, одетый в вечернее платье и лакированные туфли, торжественнопроследовал в квартиру N 50 в качестве гостя. Слышно было, как барона впустилив квартиру, ровно через десять минут после этого, без всяких звонков, квартирупосетили, но не только хозяев в ней не нашли, а, что было уж совсем диковинно,не обнаружили в ней и признаков барона Майгеля.

Так вот, как и было сказано, дело тянулось таким образом досубботнего рассвета. Тут прибавились новые и очень интересные данные. Намосковском аэродроме совершил посадку шестиместный пассажирский самолет,прилетевший из Крыма. Среди других пассажиров из него высадился один оченьстранный пассажир. Это был молодой гражданин, дико заросший щетиною, дня три немывшийся, с воспаленными и испуганными глазами, без багажа и одетый несколькопричудливо. Гражданин был в папахе, в бурке поверх ночной сорочки и синихночных кожаных новеньких, только что купленных туфлях. Лишь только он отделилсяот лесенки, по которой спускались из кабины самолета, к нему подошли. Этогогражданина уже ждали, и через некоторое время незабвенный директор Варьете,Степан Богданович Лиходеев, предстал перед следствием. Он подсыпал новыхданных. Теперь стало ясно, что Воланд проник в Варьете под видом артиста,загипнотизировав Степу Лиходеева, а затем ухитрился выбросить этого же Степувон из Москвы за бог знает какое количество километров. Материалу, такимобразом, прибавилось, но легче от этого не стало, а, пожалуй, стало дажечуть-чуть потяжелее, ибо очевидным становилось, что овладеть такой личностью,которая проделывает штуки вроде той, жертвой которой стал Степан Богданович,будет не так-то легко. Между прочим, Лиходеев, по собственной его просьбе, былзаключен в надежную камеру, и перед следствием предстал Варенуха, только чтоарестованный на своей квартире, в которую он вернулся после безвестногоотсутствия в течение почти двух суток.

Несмотря на данное Азазелло обещание больше не лгать,администратор начал именно со лжи. Хотя, впрочем, за это очень строго егосудить нельзя. Ведь Азазелло запретил ему лгать и хамить по телефону, а вданном случае администратор разговаривал без содействия этого аппарата. Блуждаяглазами, Иван Савельевич заявлял, что днем в четверг он у себя в кабинете вВарьете в одиночку напился пьяным, после чего куда-то пошел, а куда – не помнит,где-то еще пил старку, а где – не помнит, где-то валялся под забором, а где –не помнит опять-таки. Лишь после того, как администратору сказали, что он своимповедением, глупым и безрассудным, мешает следствию по важному делу и за это,конечно, будет отвечать, Варенуха разрыдался и зашептал дрожащим голосом иозираясь, что он врет исключительно из страха, опасаясь мести Воландовскойшайки, в руках которой он уже побывал, и что он просит, молит, жаждет бытьзапертым в бронированную камеру.

– Тьфу ты черт! Вот далась им эта бронированная камера, –проворчал один из ведущих следствие.

– Их сильно напугали эти негодяи, – сказал тот следователь,что побывал у Иванушки.

Варенуху успокоили, как умели, сказали, что охранят его ибез всякой камеры, и тут же выяснилось, что никакой старки он под забором непил, а что били его двое, один клыкастый и рыжий, а другой толстяк...

– Ах, похожий на кота?

– Да, да, да, – шептал, замирая от страху и ежесекунднооглядываясь, администратор и выкладывал дальнейшие подробности того, как онпросуществовал около двух дней в квартире N 50 в качестве вампира-наводчика,едва не ставшего причиною гибели финдиректора Римского...

В это время вводили Римского, привезенного в Ленинградскомпоезде. Однако этот трясущийся от страху, психически расстроенный седой старик,в котором очень трудно было узнать прежнего финдиректора, ни за что не хотелговорить правду и оказался в этом смысле очень упорен. Римский утверждал, чтоникакой Геллы в окне у себя в кабинете ночью он не видел, равно как и Варенухи,а просто ему сделалось дурно и в беспамятстве он уехал в Ленинград. Нечего иговорить, что свои показания больной финдиректор закончил просьбой о заключенииего в бронированную камеру.

Аннушка была арестована в то время, когда производилапопытку вручить кассирше в универмаге на Арбате десятидолларовую бумажку.Рассказ Аннушки о вылетающих из окна дома на Садовой людях и о подковке,которую Аннушка, по ее словам, подняла для того, чтобы предъявить в милицию,был выслушан внимательно.

– Подковка действительно была золотая с бриллиантами? –спрашивали Аннушку.

– Мне ли бриллиантов не знать, – отвечала Аннушка.

– Но дал-то он вам червонцы, как вы говорите?

– Мне ли червонцев не знать, – отвечала Аннушка.

– Ну, а когда же они в доллары-то превратились?

– Ничего не знаю, какие такие доллары, и не видела я никакихдолларов, – визгливо отвечала Аннушка, – мы в своем праве! Нам дали награду, мына нее ситец покупаем... – и тут понесла околесину о том, что она не отвечаетза домоуправление, которое завело на пятом этаже нечистую силу, от которойжитья нету.

Тут следователь замахал на Аннушку пером, потому что онапорядком всем надоела, и написал ей пропуск вон на зеленой бумажке, после чего,к общему удовольствию, Аннушка исчезла из здания.