Но в это время, то есть на рассвете субботы, не спал целыйэтаж в одном из московских учреждений, и окна в нем, выходящие на залитуюасфальтом большую площадь, которую специальные машины, медленно разъезжая сгудением, чистили щетками, светились полным светом, прорезавшим светвосходящего солнца.

Весь этаж был занят следствием по делу Воланда, и лампы всюночь горели в десяти кабинетах.

Собственно говоря, дело стало ясно уже со вчерашнего дня,пятницы, когда пришлось закрыть Варьете вследствие исчезновения егоадминистрации и всяких безобразий, происшедших накануне во время знаменитогосеанса черной магии. Но дело в том, что все время и непрерывно поступал вбессонный этаж все новый и новый материал.

Теперь следствию по этому странному делу, отдающемусовершенно явственной чертовщиной, да еще с примесью каких-то гипнотическихфокусов и совершенно отчетливой уголовщины, надлежало все разносторонние ипутанные события, происшедшие в разных местах Москвы, слепить в единый ком.

Первый, кому пришлось побывать в светящемся электричествомбессонном этаже, был Аркадий Аполлонович Семплеяров, председатель акустическойкомиссии.

После обеда в пятницу в квартире его, помещающейся в доме укаменного моста, раздался звонок, и мужской голос попросил к телефону АркадияАполлоновича. Подошедшая к телефону супруга Аркадия Аполлоновича ответиламрачно, что Аркадий Аполлонович нездоров, лег почивать, и подойти к аппарату неможет. Однако Аркадию Аполлоновичу подойти к аппарату все-таки пришлось. Навопрос о том, откуда спрашивают Аркадия Аполлоновича, голос в телефоне оченькоротко ответил откуда.

– Сию секунду... сейчас... сию минуту... – пролепеталаобычно очень надменная супруга председателя акустической комиссии и как стрелаполетела в спальню подымать Аркадия Аполлоновича с ложа, на котором тот лежал,испытывая адские терзания при воспоминании о вчерашнем сеансе и ночномскандале, сопровождавшем изгнание из квартиры саратовской его племянницы.

Правда, не через секунду, но даже и не через минуту, а черезчетверть минуты Аркадий Аполлонович в одной туфле на левой ноге, в одном белье,уже был у аппарата, лепеча в него:

– Да, это я... Слушаю, слушаю...

Супруга его, на эти мгновения забывшая все омерзительныепреступления против верности, в которых несчастный Аркадий Аполлонович былуличен, с испуганным лицом высовывалась в дверь коридора, тыкала туфлей ввоздух и шептала:

– Туфлю надень, туфлю... Ноги простудишь, – на что АркадийАполлонович, отмахиваясь от жены босой ногой и делая ей зверские глаза,бормотал в телефон:

– Да, да, да, как же, я понимаю... Сейчас выезжаю.

Весь вечер Аркадий Аполлонович провел в том самом этаже, гдевелось следствие. Разговор был тягостный, неприятнейший был разговор, ибопришлось с совершеннейшей откровенностью рассказывать не только об этомпаскудном сеансе и драке в ложе, но попутно, что было действительно необходимо,и про Милицу Андреевну Покобатько с Елоховской улицы, и про саратовскуюплемянницу, и про многое еще, о чем рассказы приносили Аркадию Аполлоновичуневыразимые муки.

Само собой разумеется, что показания Аркадия Аполлоновича,интеллигентного и культурного человека, бывшего свидетелем безобразного сеанса,свидетеля толкового и квалифицированного, который прекрасно описал и самоготаинственного мага в маске, и двух его негодяев-помощников, который прекраснозапомнил, что фамилия мага именно Воланд, – значительно подвинули следствиевперед. Сопоставление же показаний Аркадия Аполлоновича с показаниями других, вчисле которых были некоторые дамы, пострадавшие после сеанса (та, в фиолетовомбелье, поразившая Римского, и, увы, многие другие), и курьер Карпов, которыйбыл посылаем в квартиру N 50 на Садовую улицу, – собственно, сразу установилото место, где надлежит искать виновника всех этих приключений.

В квартире N 50 побывали, и не раз, и не только осматривалиее чрезвычайно тщательно, но и выстукивали стены в ней, осматривали каминныедымоходы, искали тайников. Однако все эти мероприятия никакого результата недали, и ни в один из приездов в квартиру в ней никого обнаружить не удалось,хотя и совершенно понятно было, что в квартире кто-то есть, несмотря на то, чтовсе лица, которым так или иначе надлежало ведать вопросами о прибывающих вМоскву иностранных артистах, решительно и категорически утверждали, чтоникакого черного мага Воланда в Москве нет и быть не может.

Решительно нигде он не зарегистрировался при приезде, никомуне предъявлял своего паспорта или иных каких-либо бумаг, контрактов идоговоров, и никто о нем ничего не слыхал! Заведующий программным отделениемзрелищной комиссии Китайцев клялся и божился, что никакой программыпредставления никакого Воланда пропавший Степа Лиходеев ему на утверждение неприсылал и ничего о приезде такого Воланда Китайцеву не телефонировал. Так чтоему, Китайцеву, совершенно непонятно и неизвестно, каким образом в ВарьетеСтепа мог допустить подобный сеанс. Когда же говорили, что Аркадий Аполлоновичсвоими глазами видел этого мага на сеансе, Китайцев только разводил руками иподнимал глаза к небу. И уж по глазам Китайцева можно было видеть и смелосказать, что он чист, как хрусталь.

Тот самый Прохор Петрович, председатель главной зрелищнойкомиссии...

Кстати: он вернулся в свой костюм немедленно после того, какмилиция вошла в его кабинет, к исступленной радости Анны Ричардовны и квеликому недоумению зря потревоженной милиции. Еще кстати: вернувшись на своеместо, в свой серый полосатый костюм, Прохор Петрович совершенно одобрил всерезолюции, которые костюм наложил во время его кратковременного отсутствия.

...так вот, тот самый Прохор Петрович решительнейшим образомничего не знал ни о каком Воланде.

Выходило что-то, воля ваша, несусветное: тысячи зрителей,весь состав Варьете, наконец, Семплеяров Аркадий Аполлонович,наиобразованнейший человек, видели этого мага, равно как и треклятых егоассистентов, а между тем нигде его найти никакой возможности нету. Что же,позвольте вас спросить: он провалился, что ли, сквозь землю тотчас после своегоотвратительного сеанса или же, как утверждают некоторые, вовсе не приезжал вМоскву? Но если допустить первое, то несомненно, что, проваливаясь, онприхватил с собой всю головку администрации Варьете, а если второе, то невыходит ли, что сама администрация злосчастного театра, учинив предварительнокакую-то пакость (вспомните только разбитое окно в кабинете и поведениеТузабубен!), бесследно скрылась из Москвы.