Инна постояла, озираясь, и постепенно сыройветерок остудил пылающее лицо. Надо убраться с кладбища, и поскорее. И привестисебя в порядок, умыться. Может быть, попадется такси? Хотя нет, здесь пусто,будто… будто на кладбище!

Она хрипло рассмеялась, но тут же слезы сновапоползли из глаз. Какие грязные лужи! В них даже туфли вымыть противно, а ужплатье и пальто вовсе испортишь. Любой ценой надо найти машину, добраться додому, посидеть в горячей ванне и прикинуть, что делать теперь…

Если вообще можно еще что-то сделать!

Она вдруг поскользнулась на крутом подъеме ичуть не упала. Потому что внезапно, как выстрел в спину, до нее дошло, чтослучилось.

Нина жива! Мало того – догадалась о том, чтоее хотели убить. И знает, что ее брак с Антоном был недействительным!

Инна не выдержала – вскрикнула дико, яростно,повалилась на колени и принялась колотить по грязному, заезженному асфальту,пока боль в окровавленных кулаках не отрезвила, не заставила заплакать – на сейраз тихо, отчаянно, задыхаясь от жалости к себе.

Да неужели все было напрасно?! Неужели всерухнуло?

Нет. Еще не все!

Она заставила себя встать и побрела в гору,всхлипывая и с трудом переводя дыхание на крутом подъеме. Во всем этом кошмарепроскользнуло одно отрадное, ну о-очень отрадное известие: Ритка погибла. Отодной жены Антона, во всяком случае, Инна избавилась. Или судьба ее избавила –в данном случае точность формулировок не имеет особого значения. А вот в другомслучае эти формулировки надо бы знать наверняка.

Лапка. Лапка, удочеренная Ниной… Остается ли всиле этот факт после того, как вышла наружу смерть Риты – вернее, то, что онабыла жива, когда Антон предъявлял суду свидетельство о ее смерти?

Процесс удочерения или усыновления – штукасерьезная, к которой даже в наше расхлябанное время судебные инстанции подходятвесьма ответственно. Даже Инна со своими многочисленными связями и темиденежками, которые проходили через их с Антоном руки, не решилась бы на подкупорганов попечительства и опеки, а также судей. Ведь в их обязанности приусыновлении входит придирчиво проверять судьбу обоих родителей ребенка. Появисьхоть малейшее сомнение в том, что Антон свободен от первого брака, деломгновенно рухнуло бы. И даже если бы Нина без памяти любила Антона (а этого небыло, если кого она и любила без памяти, то лишь одну Лапку), никакоеудочерение не состоялось бы, узнай она, что ей откровенно вешают лапшу на уши,в то время как первая жена Дебрского жива и здорова. Нет, свидетельство оРиткиной смерти не было поддельным – оно было самым что ни на есть натуральным;другое дело, что выписали его на основе липовой справки о смерти ДебрскойМаргариты Петровны, присланной из ИТУ номер и т. д. и т. п. Один бог,вернее, черт, поскольку подкуп должностных лиц – это как раз его епархия,знает, как это удалось устроить Инне и сколько это стоило. Но удалось! Цельоправдывает средства… или теперь уместнее будет сказать – оправдывала?

Господи, сколько ей пришлось всего устраивать!Сколько соломки подстилать! Какую тонкую игру вести, чтобы Нина не заподозрила:ее муж Антон, столь ненавидимый дорогой подружкой Инночкой, – и есть тотсамый мужчина, с которым Инна когда-то в одночасье сорвалась в Москву, тот самый,оказавшийся женатым, да еще и с ребенком…

Она «ненавидела» Антона просто клинически. Ну,ничего не скажешь, Дебрский тоже был хорош в своем отвращении к «этойавантюристке». Им доставляло удовольствие репетировать все новые и новыепроявления взаимной неприязни, не оставляя незамеченными даже вроде бы самыенезначительные детали.

Чего стоило хотя бы с точностью до минутыподстроить встречу Антона и Нины в том 61-м автобусе, когда она неосторожновзяла Лапку на руки… А взрыв дачи, происшедший именно в то время, когда Нина сЛапкой спали на обочине в совершенно исправной «Ладе», напившисьприготовленного Инной чаю? А акция по устранению козла отпущения Голубцова? Азвонок от «киллера Шатуна», который должен был заставить Нину потерять голову исорваться с Инной в деревню, чтобы подтвердить потом алиби подруги длястраховщиков?

Да таких мелочей миллион, просто миллион! Ивот сейчас, когда они сделали, казалось бы, свое дело, все грозит рухнуть водно мгновение только потому, что Нинке удалось остаться живой. А какое онаимела на это право?!

Истерический визг снова вырвался из горла, иИнна согнулась, зажала рот, глуша эти кошмарные, исполненные отчаяния звуки.

Успокойся. Успокойся. Думай дальше.

Она уже поднялась к интернату и теперьторопливо шла по пустынной улице, радуясь, что никто не попадается навстречу,никто не мешает думать.

Итак, Риты больше нет, и тот факт, что Нинаофициально заменила Лапке мать, останется непреложным до тех пор, пока та неначнет возмущаться гнусным обманом, который проделал с ней Антон.

Не начнет! Она обожает девчонку, которую Иннамысленно не называла иначе, как ублюдком, даже один раз сорвалась и назвала еетак вслух…

Но что, если пережитые страхи и неприятныеоткрытия заставят Нину по-иному взглянуть на отношения с Антоном и его дочерью?Определенно она захочет расстаться с Антоном, а значит, и с Лапкой. И тогда ужточно все рухнет.

На данную минуту ситуация такова: брак сАнтоном недействителен, однако по закону Лапка по-прежнему дочь Нины. И до техпор, пока она будет ею оставаться, все поправимо!

Значит, надо сделать так, чтобы Лапкапо-прежнему оставалась дочерью Нины. Вернее, ее осиротевшей дочерью…

Инна растерянно оглянулась, и в глаза ейбросился темно-зеленый джип, припаркованный на обочине.

Машина была пуста. Инна с невинным видомпрошла мимо, остановилась, делая вид, что вытряхивает из туфли камушек.

Джип никак не отреагировал на прикосновение кзамку. Пока есть на свете такие ротозеи, Кошка не пропадет! Дверца заперта? Нетключа зажигания? Но зато у нее в кармане пальто всегда лежит складной ножичексо множеством приспособлений. А Жека совсем недавно научил ее заводить машинубез ключа…

* * *

– Да оставьте вы, – махнул рукойКонстантин Сергеевич. – Она уж давно след хвостом замела!

– Лихо она нам отвела глаза, – усмехнулсяРодион Петрович. – Ведьма!

– Есть такое дело, – пробормотал иАнтон – и досадливо качнул головой: ведь он вроде бы в одной связке с Инной,ему как бы положено помалкивать по ее адресу!