У нас воруют души зеркала,

И так легко порезаться о край,

Об острый край, и остаётся боль,

И шепчут зеркала: «Не разбивай!..» —

В нас заменяя холодом любовь.

Мир отражений вязок и жесток,

Он рвётся из застывшего стекла…

И страшно — вдруг ещё придёт их срок,

И завладеют нами зеркала,

И вырвется на волю легион

Фальшиво отражённых ими душ,

И мир наполнит звон… Стеклянный звон…

Кто победит?… Оркестр, сыграйте туш…

Девушка замолкает. Неловко улыбается. И, рассмеявшись,тянется за бокалом с вином. Но ещё несколько секунд за столиком — тишина.

Я тоже молчу. Почему-то я вспоминаю хакера Берда из бара «Упогибшего хакера».

Ведь он фантазировал. Даже сомнений никаких нет, и быть неможет.

Почему только фантазии так легко переходят в реальность?Почему хакер описал Храм, которого не видел, который он никак не мог видеть?Почему эта девушка читает стихи о том, о чём даже и не подозревает?

Что же мы сотворили, войдя в глубину?

Я смотрю в тёмный янтарь коньяка. Это тоже глубина. Многиееё здесь искали.

Многие нашли.

Даже не требуется усилий… я кидаю быстрый взгляд на девушку,и какая-то часть меня вырывается из тела.

Сервер второго уровня. Сервер первого уровня. Входной гейт.Провайдер. АТС.

На самом деле её зовут Лена. Она из Питера. Нет… если точнее,из Кронштадта.

Машина не очень сильная. Защита — стандартная. Нет проблемобойти. Она ходит в глубину не для того, чтобы воевать. Не для того, чтобыспасать.

И слава богу, что есть те, кому это доступно.

Кто скажет за нас то, что мы не скажем сами.

Кто рассмеётся, когда мы разучимся улыбаться.

— Выходи, — говорю я, глядя перед собой. — Ты не сможешьпрятаться вечно. Ты же знаешь. А попробуешь — я всё равно выволоку тебя наружу.

Воздух напротив меня начинает темнеть, сгущаться.

Я смотрю, как Тёмный Дайвер обретает плоть, и допиваюконьяк.

Всё равно моя глубина — не в нём.

— Именно я могу прятаться вечно, — говорит Тёмный Дайвер. —В отличие от тебя.

Улыбаюсь, глядя на него.

Нечисть боится улыбки больше, чем креста и святой воды. Всеподлости делаются с серьёзным лицом. Вся мерзость происходит от того, чтокто-то испугался улыбки. Не важно, своей или чужой.

— Да, я слабею, — говорит Тёмный Дайвер. — Я слабею, а тывернул часть прежних сил. Но это всё равно ничего не меняет.

— Пат жив, — говорю я.

— Знаю.

— Разумеется. Иначе ты бы и не вышел.

— Послушай, Леонид… — Он проводит рукой по столу, берёт извоздуха бокал, следом — полную бутылку коньяка.

— Извините, — к нам подходит официант, — но приносить ссобой и…

Он натыкается на взгляд Тёмного Дайвера, замолкает и уходит.

— Леонид, откуда я мог знать, что следующий патрон —смертельный?

— Отсюда, — говорю я. Достаю пистолет, который вручил мнеДибенко. Извлекаю обойму. Выщёлкиваю пули.

— Раз… два… три… четыре… Не хватает шести. Верно?

Тёмный Дайвер смотрит мне в глаза.

— Первый выстрел ты сделал в меня. Промазал. Вторым зарядомя уложил полицейского. Ещё три пули ты истратил на меня, Чингиза и Падлу.Шестой заряд был смертельным. Ты выстрелил в Пата.

— Я упустил из виду твой выстрел.

— Да, разумеется. Ты растворился в сети. А проверить, чтослучилось за это время, не посчитал нужным.

Тёмный Дайвер наливает коньяк. Себе и мне.

— Будешь? Он не отравлен.

Молчу.

— Леонид… ну что ты, в конце концов! — Тёмный Дайверморщится. — Я не стал бы стрелять в вас боевыми. Никогда! Ты пойми, что мнеприятен Чингиз, интересен Падла, симпатичен Пат. И уж само собой я не стал быстрелять в тебя.

— Моя гибель для тебя уже не фатальна.

— Да… уже больше года, как не фатальна. Я вполнесамостоятельная личность.

Я смотрю в лицо Тёмного Дайвера — в своё лицо — и улыбаюсь.

— Вся проблема в том, что мы смотрим на мир немножкопо-разному, — говорит Тёмный Дайвер. — Я — из глубины. Ты — снаружи. Для тебясуществует реальный мир. Солнце, небо, люди… У меня тоже всё это есть. Но —здесь. В глубине. В Диптауне.

— Как это случилось? — спрашиваю я.

— Не помнишь?

— Нет.

— Неудачник дал тебе часть своих сил, Леонид. Помнишь, кактонул, когда Дибенко опробовал на тебе зацикленную дип-программу… ловушку длядайверов?

— Помню.

— Он дал тебе часть своих сил, Лёня. Оболочку, броню… меня.Ты смог выйти из бесконечного погружения. Ты смог управлять сетью. Не напрямую,конечно… через меня. Тогда это не имело никакого значения, я оставался никем.Безмозглым придатком, исполнителем твоих приказов. Растворённой в сетипрограммой, ждущей твоего появления… учащейся угадывать желания, выбирающейлучшие пути.

— Тем, что сейчас создал Дибенко. «Искусственной натурой».

— Да.

Я глотаю коньяк. Смотрю на Тёмного Дайвера. Тот разводитруками — немного виновато, немного смиренно.

— Ты ведь сам отказался от дара, Леонид. Ты выбрал реальныймир… тебе показалось, что ты выбрал раз и навсегда. И ты стал жечь мосты.Отказался от способностей дайвера… но ты ведь не мог изменить самого себя, своётело, свой мозг. Ты убил дайверство как явление. Изменил всю сеть. Изменилдип-программу. Люди перестали тонуть в глубине — таймер теперь стоит в самойпрограмме. Дайверы перестали видеть дыры в кодах — потому что ты этого хотел!

— Я не хотел!

— Хотел. Неосознанно, конечно. Но ты чиркнул спичкой… а ясжёг мосты. Как было велено. И когда осел электронный пепел, когда приказ былвыполнен, я растворился в сети. Я уснул. И знаешь… я почти умер. Но тывернулся.

Да, я вернулся…

А что ещё мне оставалось делать? В настоящем мире я былникем, не имел ни работы, ни друзей, ни интересов. Ничего и никого. ТолькоВика.