Краешком глаза Мазур видел, как Даша затаила дыхание. Самон, кроме тоскливой усталости, ничего и не ощущал.

— Ладно…

— Кто заправляет, Белов?

— Он.

— Сколько у него людей здесь?

— Восемь. Учтите, вся остальная охрана тоже кинется васловить — ей попросту прикажут, соврав что-то убедительное…

— Это мои проблемы, — отмахнулся Кацуба. — Где баллоны?

— На сейнере. Вы ж попортили «подушку»…

— Сейнер причалит к «Достоевскому»?

— Именно. С правого борта. Там человек шесть.

— Когда?

Пленник опустил голову, чтобы взглянуть на свои часы. Иусмехнулся одним ртом:

— Через полчаса. Все вооружены, учтите. И палить будутбез колебаний. Все равно будет время отправить поглубже неправильных жмуриков…

— Кто из команды в игре?

— Только третий мех. На нем машинное, вообще все, кто внижних отсеках…

— А все остальные — из охраны?

— Ну.

— Есть еще что-то важное, о чем я не спросил?

— Да нет. Умеешь спрашивать.

— Так игра ж нехитрая… — сказал Кацуба.

И нанес молниеносный удар, моментально отправивший пленногов долгое беспамятство. Выпрямился, поставил пистолет на предохранитель и сунулего за ремень.

— Все, ребятки. Вполне допускаю, кое-что он утаил, носейчас проверить невозможно… И вообще, времени нет. Идеи?

— Радиорубка, — сказал Мазур. — Пограничники. Первымделом свяжемся с ними, потом попробуем взять парочку стволов… Больше, по-моему,ничего и не придумаешь.

— Гений ты, каперанг, — сказал Кацуба. — Командованиепередаю тебе. Поскольку действовать в таких условиях тебя учили лучше, чемменя… Пошли?

— Подождите, а мы? — спокойно спросила Даша.

— Нет времени на дискуссии, — сказал Кацуба. — Всевзвесили?

Она молча кивнула. Мазур быстренько перевел Джен все самоенеобходимое. Когда она столь же решительно кивнула, не умилился и не огорчился— некогда было маяться эмоциями.

— Итак, — сказал он, лихорадочно прикидывая расклад наближайшие минуты. — Один пистолет, трое безоружных, если не считать пращей,которые против прущего на тебя со стволом не годятся… Хорошо, хоть рукопашнойвладеют все. Но добираться до радиорубки придется долго. И на и х месте я бынепременно выставил там охрану, — близ ходовой рубки, близ рации…

— Ну, с рацией я справлюсь, — скромно сказал Кацуба. —Даже со здешней.

— Путь неблизкий, вот что меня больше всего гнетет… —сказал Мазур. — Черт-те какие неожиданности могут по дороге встретиться, а этимаски — камуфляж плохой, к тому же их только две…

— Между прочим, на корабле маскарад, — сказал Кацуба.

— Он, по-моему, уже кончился, музыки не слышно…

— Каперанг, — почти нежно сказал Кацуба. — Тыкогда-нибудь видел мультфильмы про Карлсона?

Иногда примитивная наглость лучше любой изощренности. Всезависит от обстоятельств.

По коридору двигалась шумная, заранее привлекавшая к себевнимания процессия — четверо субъектов, представлявших собою более-менее точнуюкопию Карлсона из незабвенного мультфильма. Все четверо были завернуты кто впростыни, кто в половинки разрезанного пододеяльника с грубо прорезаннымидырками для глаз. У переднего из-под импровизированного наряда привидениявысовывалась рука с полуопустошенной бутылкой шампанского, каковой призрак лихоразмахивал, отчего при каждом движении из горлышка била пена.

Они не скрывались, наоборот, орали какую-то дикую смесь изанглоязычных песен (каждый свою, не заботясь о синхронности). Орали трое,четвертый призрак, не владевший иностранными языками, вносил свой вклад пьянымвизгом.

Пока обходилось — обслуга, наводившая там и сям порядок,недовольно косилась на припозднившихся гуляк, но сделать замечание, конечно же,не смела. Как и зевавший охранник у одного из поворотов коридора.

Какое-то время они выигрывали. Мальчики господина Белова досамой последней минуты обязаны были сохранять на борту весь прежний укладжизни, а следовательно, с носителями валюты продолжали носиться, как с писанойторбой.

По крайней мере до тех пор, пока не узреют их лиц — или покаони не вторгнутся на служебную территорию…

В диком несоответствии с моментом — видимо, чтобы чем-тозанять мысли — Мазур пытался догадаться, что же произошло на дорофеевской«Вере» восемьдесят лет назад. Кингстоны по пустякам не открывают. Должно быть,на пароходе случилось нечто, в отдельных своих деталях напоминавшее происходящеесейчас на «Достоевском», — среди экипажа оказались люди местного ревкома,стремившиеся помешать кровососу смыться за границу с народным добром. Возможно,началась перестрелка — не зря ржавый револьвер отыскался в трюме, куда не могпопасть просто так, ни с того ни с сего. И есть сильные подозрения, чтокингстоны открыть распорядился сам Дорофеев, личность крутая и вряд листрадавшая голубиной кротостью.

А может, все было наоборот и кингстоны открыли «товарищи».Скажем, чтобы загнать купчину вместе с его сокровищами в шлюпку. Бесполезно,все равно сейчас не отыщешь истину…

— Кончайте орать, — негромко распорядился Мазур. —Начинаются опасные места. И без гуманизма, ребятки, я вас душевно умоляю.

Собственно, если разобраться, они не наводили порядок в силуимеющихся полномочий и не боролись с криминальным элементом — просто-напростоготовились драться до последнего за свою шкуру. Но так уж все причудливоперепутано в жизни, что одно плавно перетекает в другое, война испокон веков, еслиотбросить шелуху призывов и лозунгов, была не более чем борьбой каждого засобственную шкуру, главное, чтобы твой интерес совпадал с интересом командиров,совпадение это как раз и называется пышными словесами вроде «военных действий»или «выполнения задания»…

Навстречу попался матрос — на опытный взгляд, невооруженный.Вряд ли он что-то заподозрил, но здесь уже начинались служебные помещения, и онзаступил дорогу. Не надеясь, должно быть, на свои лингвистические способности,принялся энергичными жестами показывать, что посторонним тут находиться нельзя.Видя, что его упорно не понимают, попытался объясниться:

— Ферботен… Хальт… Да мать вашу… Ноу трекинг, юандерстенд? Гоу хоум! Хоум! Ноу турист, здесь сэйлор, сэйлор хоум… Как же вам,бухарям, растолковать… Ноу хоум турист, ит из хоум сэйлорз…

Кацуба аккуратно вырубил его отточенным ударом. Поставилрядом с лежащим бутылку шампанского, чтобы у того, кто его обнаружит, не сразупоявились дельные мысли касаемо происшедшего. Они двинулись дальше, уже молча, нешатаясь.