Фокс, давно привыкший к несправедливым претензиям и нападкамзнати, смиренно кивнул:

– Постараемся, ваша светлость.

– И я не потерплю никаких беспочвенных обвинений адрес моейжены.

Фокс снова поклонился и вышел. Но едва двери кабинетазатворились за ним, полнейшая уверенность в собственной правоте медленнопокинула Джордана. Сунув руки в карманы, он прислонился головой к спинке стулаи прикрыл глаза, безуспешно пытаясь выкинуть из памяти слова сыщика, сотняминазойливых молоточков стучавшие в мозгу:

«Ни на чем не основанное решение лорда Таунсенда делает егоглавным подозреваемым… Ваша жена и лорд Таунсенд отправились на прогулку…Серьезный разговор… они обнимались и целовались… Я нахожу их действияподозрительными…» Безмолвный протестующий вопль заглушил слова сыщика. Джордандернулся и тряхнул головой. Это чистое безумие. Достаточно тяжело смириться стем, что Тони, которого он любил как брата, вероятно, замышляет его убить. НоДжордан ни на секунду не позволит себе посчитать, будто Алекс тоже предает его.Эта искренняя, полная жизни чаровница, которая сегодня поддразнивала его,шутила и судорожно прижимала к себе, когда он любил ее… там… на берегу… простоне может, не может желать Тони. Сама мысль была безумной! Непристойной! Онотказывался верить этому.

Потому что не вынесет, если это окажется правдой. Джордантяжело, прерывисто вздохнул. Приходилось признать: Александра похитила егосердце с той минуты, когда впервые ворвалась в его жизнь. Еще девочкой онасумела завоевать его восхищение и очаровать. Но, став женщиной, манила, дариланаслаждение, бесила, завлекала и интриговала. И что бы ни делала, ее улыбка согреваладушу, прикосновение зажигало огонь в крови, а мелодичный смех прогонял тоску иболь.

Даже сейчас, мучимый ревностью и снедаемый сомнениями,Джордан улыбнулся, вспомнив, какой она была сегодня утром – юбки подоткнуты,длинные голые ноги едва не касаются воды, солнце играет в волосах.

В бальном туалете она была элегантна и безмятежна, какбогиня, в постели – соблазнительна и неукротима, словно волшебница из неведомойстраны, но, даже сидя под деревом на одеяле, все-таки неизменно выгляделаистинной герцогиней.

«Герцогиня-босоножка. Моя герцогиня-босоножка», – ревнивопоправился Джордан. Она принадлежит ему перед Богом и людьми.

Джордан снова взял перо и постарался погрузиться в работу ивыбросить из головы все лишнее. Но впервые в жизни не сумел этого сделать. Какзабыть, что Александра не призналась, где была вчера?

Солнечные лучи вливались сквозь единственное узкое окноаскетически обставленной комнатки, где когда-то Джордан из-под палки усваивалуроки. Приглаживая выбившиеся из пучка прядки, Александра изучала названиякниг, расставленных в низких шкафах по всей длине стены, в поисках азбуки, покоторой можно было бы учить читать детей, которые скоро соберутся в коттеджеегеря.

Благоговейный восторг наполнял ее сердце при виде заглавийтолстых, переплетенных в кожу томов. Только сейчас Александра стала осознаватьдиапазон и глубину знаний, которыми обладал Джордан. Здесь хранились трудыПлатона, Сократа, Плутарха и других, менее известных философов, чьи имена она струдом припоминала. Целые полки занимали руководства по архитектуре и покаждому периоду европейской истории, биографии королей и правителей всехгосударств Европы, написанные не только ко на английском, но и на латинском,французском и греческом. Должно быть, особенно интересовала Джордана математика– названия некоторых трактатов так и остались не вполне понятными. Работы погеографии, написанные знаменитыми путешественниками, сведения о древнихкультурах… Каждый предмет, о котором когда-либо упоминал дедушка, былпредставлен здесь в полном объеме.

Слегка улыбаясь, Александра добралась до последнего шкафа итам наконец обнаружила то, что искала, – несколько букварей. Она выбрала два,по ее мнению, наиболее подходящих для начала, и, прихватив грифельную доску,медленно пошла к двери, ощущая ту же странную смесь сентиментальности и уныния,испытанную полтора года назад, когда она впервые переступила порог класснойкомнаты.

Как у него хватило сил провести столько лет в этом тоскливомместе? Сама она занималась в солнечной комнате или во дворе, под голубым небом…и наставником ее был человек, находивший в знаниях восторг и покой, человек,сумевший передать внучке ту же радость бытия.

Остановившись у маленькой парты, Александра долго смотрелана вырезанные на крышке инициалы и наконец любовно обвела буквы кончикомпальца.

Тогда, в первый раз, она была уверена, что Джордан мертв, исейчас еще отчетливо помнила мучительную тоску и одиночество, терзавшие ее втот день и последующие месяцы. Но теперь он вернулся и работает внизу, живой,здоровый, энергичный… и такой красивый. Господь внял ее молитвам и осуществилмечты. И это знание неожиданно затопило ее ослепительным счастьем и глубокойблагодарностью. Бог послал ей Джордана и даже помог немного понять этогонежного, властного, мягкого, проницательного, а иногда циничного и жестокогочеловека. Ее мужа.

Погруженная в свои мысли, Александра медленно переступилапорог, но, когда дверь за ней захлопнулась, в комнате что-то с громким стукомупало и покатилось по полу. Александра снова приоткрыла дверь, недоуменнооглядела комнату и в ужасе отпрянула при виде толстой лакированной трости,которой безымянный наставник так часто «воспитывал» Джордана. Глаза Алексвспыхнули. В эту минуту она была готова убить человека, Способного стольбесчеловечно издеваться над ребенком!

Подобрав трость, она вышла в коридор и сунула орудиенаказания первому попавшемуся слуге.

– Немедленно сожгите это, – коротко приказала она. Стоя уокна кабинета, Джордан наблюдал за Александрой, которая направлялась к конюшнес книгой в руках. Почти непреодолимый порыв окликнуть жену и предложитьпровести день на воздухе едва не сорвал его с места. Он уже скучал по ней.

Два часа спустя Адамс, совершенно сбитый с толку секретарьего светлости, позванный в кабинет для обычного ежедневного составления писемпод диктовку, сидел с пером наготове, спеша поскорее докончить послание к сэруДжорджу Бентли. Однако на самой середине его светлость почему-то прекратил диктоватьи замер, уставившись в окно. Не понимая причин столь непривычной рассеянности,Адамс нерешительно откашлялся, гадая, уж не собирается ли герцог простоотпустить его на сегодня, но в этот момент Джордан с усилием оторвался отпристального изучения облаков и смущенно выпрямился:

– На чем мы остановились?

– Письмо сэру Джорджу, – почтительно подсказал Адамс. – Выдавали указания, как лучше использовать доходы от последнего путешествия«Ситадел».