разделила свое искусство корня. Ни со мной, ни с кем бы то ни было еще.

Самое меньше, что я могу сделать, подведя ее так много раз, – это последовать ее примеру.

Следующие дни проходят как в тумане, потому что я прилагаю к этому усилия. Я концентрируюсь на том, что у меня под носом.

Занятия, посещение библиотеки, ужин с Элис, бессонная ночь. Повторить.

На людях я снимаю повязку, поэтому никто не задает вопросов. Кроме Элис. Ей я говорю, что упала во время обряда посвящения.

Патрисия исполнила обещание, позвонила папе и сказала ему, что мы не подошли друг другу и что она желает нам всего хорошего. Я знаю, что она сказала именно так, поскольку он перезванивает мне, чтобы узнать, не хочу ли я об этом поговорить. Я отказываюсь.

Я хожу по кампусу, отчасти ожидая, что из-за очереди студентов или из-за дерева на меня выскочат Ник, Грир или даже Сэл. Не то чтобы такое случалось раньше. Мне кажется, что у легендорожденных правило – избегать друг друга на территории кампуса. Но они могли бы найти меня… если бы хотели. То, что они этого не делают, многое для меня облегчает.

Я думаю, что смогу сделать то же, что и мама. Прожить жизнь как все, делая вид, что ничего не знаю. Может, наши пути были разными, но мы с мамой пришли к одному и тому же выводу.

Я должна забыть их, потому что помнить слишком опасно.

– Может, после занятий?

– Мм. – Я с отсутствующим видом жую бисквит с черничным джемом, читая «DTH»[17]. До этой недели я даже не знала, что у Каролинского университета есть своя студенческая газета.

– Бри.

– А?

– Ты все пачкаешь.

– Что?

Элис показывает на мои колени, где три теплые лужицы масла уже превратились в озера, протянувшиеся от раздела гороскопов до статьи о выборах в студенческий совет. Кусочек бисквита выпадает у меня из руки, оказавшись точно в центре масляного озерца, и тут же тонет.

– Проклятье. – Я откладываю газету, а Элис хихикает, прячась за чашкой кофе.

Я позволила ей вытащить меня из кровати раньше, чем было необходимо, по крайней мере, по моим стандартам.

– Чтобы мы смогли как следует позавтракать. – Обоснование, которое звучит разумно, только если ты Элис. Элис, чьи родители встают в шесть тридцать утра даже на выходных.

– Ты слышала, что я только что сказала?

– Нет…

Она отставляет чашку и смотрит на меня долгим взглядом. С другого конца столовой до нас доносится непрекращающееся звяканье – студенты ставят использованные и пустые подносы на конвейер с различной степенью осторожности.

– Ты всю неделю странная.

Я пожимаю плечами, уткнувшись в пиалу с сырной кукурузной кашей.

– Просто сосредоточилась на школьных делах. У меня удовлетворительно с минусом за тест по английскому, так что это вполне обоснованно. А что ты говорила?

– Удовлетворительно с минусом? Мэтти, ты никогда в жизни не получала по английскому ничего ниже «отлично». Что происходит? – Элис наклоняет голову и пристально смотрит на меня. Я смотрю на нее в ответ. Через несколько секунд тишины она вздыхает, сморщив рот и нос. – Я в курсе, что у тебя нет платья для этого бала, который будет на выходных. Нам нужно пойти по магазинам после занятий. В городе куча бутиков, и я видела кое-где распродажи.

Я отвожу взгляд и прикусываю щеку.

– Да, кстати об этом. Я не иду.

Элис откидывается назад и смотрит на меня таким взглядом, будто я покрылась чешуей.

– Прости, что ты сказала?

Я моргаю.

– Я решила не продолжать дальше с той группой. Так что я не иду…

– Ну привет, приехали. С прискорбием извещаю, что у тебя случился временный приступ неадекватности. Такое бывает, и я позабочусь о том, чтобы ты не слишком об этом переживала. Но ты идешь на этот бал.

Я вздыхаю.

– Элис, я не хочу идти.

– Ты идешь на этот бал, Мэтти, даже если мне придется заставить тебя надеть одно из платьев Шарлотты! – произносит Элис, и ее глаза, скрытые за очками, становятся жесткими.

Вздохнув, я складываю перепачканную газету как можно аккуратнее, а затем бросаю ее на поднос.

– Ты не понимаешь.

Элис скрещивает руки на груди.

– Я понимаю, что ты внезапно перестала рассказывать о замечательном мальчике, который тебя обожает, и ты не объясняешь почему, и, похоже, он не сделал ничего плохого. Я понимаю, что у тебя приглашение на вечер элиты, которое ты хочешь просто выкинуть. И я понимаю, что упросила родителей позволить мне остаться в кампусе на этих выходных именно ради того, чтобы я могла помочь тебе подготовиться, и, честно говоря, Бри, в старшей школе мы слишком заучились, чтобы упускать эту возможность!

Я потрясенно смотрю на нее.

– Что на тебя нашло?

– Шестнадцать лет диснеевских фильмов, которые, кстати сказать, ты смотрела вместе со мной, так что тут происходит на самом деле?

– Я не хочу идти! – я произношу это достаточно громко, так что Элис морщится, а две девушки, сидящие рядом с нами, оглядываются в нашу сторону. Я вытаскиваю сумку из-под стола и принимаюсь застегивать ее. – И мне пора на занятия.

Элис смотрит на меня, качая головой.

– Дело не в этом, Мэтти.

– В чем именно?

– Вот в этом. – Она взмахивает рукой вокруг меня. – Пару недель назад ты только и думала, что об этой группе, постоянно переписывалась с Ником, ходила на психотерапию, засиживалась допоздна. А на этой неделе все как отрезало? Приходишь домой раньше меня? Учишься больше меня? Читаешь студенческую газету? И я знаю, что ты не спишь. – Она снова качает головой. – Что-то не так.

– Ты злилась на меня за то, что я недостаточно серьезно отношусь к учебе, а теперь я отношусь к ней слишком серьезно? – насмешливо фыркаю я. – Пару недель назад я пришла домой в слезах. Ты этого хочешь?

– Конечно, нет. Но… на этой неделе ты как зомби. Ты знаешь, что тебе поможет?

Встав, я вздыхаю.

– Собираешься сказать, что Иисус?

– Нет. – Она показывает на меня. – Тебе поможет гомеостазис.

– Это что-то из биологии?

– А то.

Я в замешательстве, и мне не удается придумать быстрый ответ. В итоге я сдаюсь.

– Мне пора, – бормочу я, забираю свой поднос и ухожу, не обращая внимания на выражение разочарования на лице Элис.

Ночью я лежу в постели с открытым окном, крутя в руках прядь волос и слушая крики и разговоры, доносящиеся с улицы. «Старый Восток» близко к северной границе кампуса, поэтому я подозреваю, что каждую неделю мы будем