Содрогнувшись от жалости, Эля медленно потянула на себя укутывающее младшую сестру одеяло.

– Не бойся, я помогу тебе, – мягко уговаривая сопротивляющуюся Каесту, она отогнула тяжелую ткань.

Рана, открывшаяся ее взору, была ужасна. Сквозь разодранные тряпки, бывшие некогда платьем, виднелся воспаленный, сочившийся сероватым гноем порез. Заметив лихорадочно горящие щеки пациентки, Эля гневно обернулась к Бранду:

– Неужели вы не заметили, что девушка больна?! Она же горит от сжигающего ее жара!

– На тот момент мы спешили поскорее убраться из провонявшей мерзостью дыры, нам некогда было разбираться, в каком состоянии пленницы. Тем более они так отчаянно сопротивлялись нашей помощи, что пришлось их… – боясь усугубить вспыхнувшую злость племянницы, Бранд осекся и виновато развел руками.

– Ладно, – глотая несправедливые упреки, Эля глубоко вздохнула. – Но я не справлюсь одна, нужна горячая вода и чистое полотно. Рана слишком запущена, нельзя залечивать ее сразу, иначе зараза останется внутри и будет сжигать тело, пока не сожжет дотла. Эран, пожалуйста, принеси мой пояс. В нем еще сохранились кое-какие зелья.

– Может, будет лучше, если его принесет кто-то другой? – не желая оставлять любимую, воспротивился Хранитель.

– Ты быстрее найдешь то, что мне нужно, – покачала головой Эллия. – Иди, мне ничего не угрожает. Так ведь? – она выжидательно посмотрела на все еще настороженную демоницу.

Неохотно кивнув, та исподлобья посмотрела на эльфа:

– Я не собираюсь нападать… по крайней мере, пока, – столь непримиримое окончание фразы вызвало на губах Эли едва заметную улыбку. Она видела, что долгие издевательства хоть и ожесточили девушку, но не лишили ее здравого смысла.

– Иди, она пошутила, – с легкой укоризной посмотрев на угрюмую гостью, попросила она Эйраниэля.

– Я бы не был так уверен, – буркнул тот, неохотно поворачиваясь к выходу.

Вслед за ним, не выдержав требовательного взгляда племянницы, вылетел поспешивший выполнить указания суровой целительницы Бранд.

Переведя взор на отца и наткнувшись на горящий упрямством взгляд, ясно говоривший, что отослать и его под каким-нибудь предлогом дочери не удастся, Эля недовольно поджала губы, но, решив пока не спорить, обернулась к освобожденным пленницам.

– Как тебя зовут? – ее рука, замерев на полпути, но, так и не коснувшись сгорбленных плеч, привлекла внимание старшей сестры.

– Дарина, – преодолевая нежелание идти на контакт, буркнула демоница.

– Дарина, мне будет нужна твоя помощь. Рана Каесты очень болезненная, тебе придется держать сестру, пока я не прочищу рану. Я облегчу ее боль, но полностью снять пока не смогу.

Изучающе окинув прищуренными глазами безмятежное лицо неожиданной помощницы, Дара все же подползла к сестре и что-то зашептала той в занавешенное сальными волосами ушко.

Через некоторое время, все еще скованно, но почти доверчиво, желая избавиться от мучительного пореза, Каеста вытянулась на постели и, скомкав в кулаках простыню, закрыла глаза. По бледным вискам медленно скатились тяжелые капли пота.

Не в силах видеть дальнейшие страдания младшей сестры, Эллия привычным усилием пустила сознание в неестественно одеревеневшее тело, отыскивая затронутые гниением нервные узлы. Осторожно разорвав самые крупные волокна, но не тронув сплетение мелких, которые должны были поддерживать чувствительность пораженного участка, она выскользнула обратно.

– Я сделала все, что могла, чтобы облегчить твои муки, – она ласково коснулась спутанных волос Каесты, – но большего сделать не могу. Если я оборву мелкие нити, то ты никогда не поправишься. Твой организм, не чувствуя боли, перестанет сопротивляться и не сможет исцелиться.

– Спасибо, – с благодарностью чувствуя, как отнимающая силы пытка сменилась хоть и неприятным, но не таким агрессивным нытьем, прошептала девушка, открыв блестящие от слез глаза.

– Ты обязательно поправишься, – с состраданием сжав холодные пальцы, Эля оглянулась на дверь, – особенно если кое-кто поторопится, – в ее голосе проскользнуло нетерпение.

В то же мгновение, словно почувствовав нарастающее раздражение полукровки, в комнату стремительно ворвался Бранд, неся тяжелые, наполненные водой деревянные ведра, от которых даже на расстоянии чувствовалось тепло. На шее демона, на манер необычного шарфа, висело скрученное в толстый жгут полотно. Видимо, опасавшийся недовольства недавно обретенной родственницы предводитель перестраховался и принес требуемое ей с огромным запасом. Вслед за Брандом в комнате появился и Эран, неся в руках драгоценную ношу.

Подскочив к дяде, Эля сняла с его плеч свернутую ткань и, развернув выбеленное полотно, удовлетворенно улыбнулась. Вскоре, разорванное на длинные полосы и тряпицы, оно аккуратной стопочкой лежало на придвинутом к кровати столе рядом с налитой в глубокий, принесенный из ванной таз водой.

– Вам придется уйти, – твердо посмотрев на расположившихся на свободных стульях мужчин, потребовала Эллия.

– Мы не оставим тебя одну, – Октарис отрицательно мотнул головой.

– Мне нужно снять с девушки одежду, – не обращая внимания на прокатившиеся по телу волны тепла от прозвучавшей в голосе отца тревоги за нее, терпеливо пояснила полукровка. – Вы же не станете смущать ее? К тому же Дарина дала слово не причинять мне зла.

– Пожалуйста, – смирив несломленную извергами гордость, с мольбой прошептала Дара, глядя в такое похожее и в то же время совсем другое, отличное от ее мучителя лицо.

Не выдержав заполонившую синевато-черные глаза боль, Октарис порывисто вскочил и, сделав знак спутникам, поспешно вышел. Остановившись на пороге соседней комнаты, он на мгновение обернулся:

– Зови, если будет нужна помощь, – легкая створка тихо закрылась, отрезая его от девушек.

– Каеста, тебе придется потерпеть. Ты меня понимаешь? – возвращаясь к пациентке и разрезая оставленным Эраном кинжалом ветхую ткань платья, окликнула ее Эля.

Не открывая глаз, демоница судорожно кивнула и еще крепче вцепилась в простыню.

Осторожно смыв грязь с худенького тела, Эллия с помощью Дары переложила девушку на сухую половину кровати, окунула чистую тряпицу в заново наполненный таз и, немного отжав, опустила на воспаленную плоть. Не выдержав обжигающего прикосновения, Каеста выгнулась, отчаянно вскрикнув, но сильные, хоть и излишне худые, руки сестры надежно прижали ее бьющееся тело к постели. Раз за разом, впитывая гной, тряпка опускалась на глубокий порез, пока покрасневшая, вывернутая наружу рана не засочилась чистой сукровицей. Измученная девушка уже не сопротивлялась, лишь тяжело дышала и тихонько постанывала, зажмурив залитые слезами глаза.

Не позволяя жалости взять верх над необходимостью, Эля щедро полила его обеззараживающим зельем, нанесла заживляющую мазь и крепко перевязала полотном. И лишь после этого позволила себе вздохнуть с облегчением: