– Ты говоришь о дочерях Грасса? – Октарис нахмурился.

– Нет, о тех выродках, что их… стерегли. Хурс! – вскочив с отлетевшего от резкого движения стула, Бранд заметался по комнате. Кулаки разъяренного предводителя сжимались с такой силой, что, казалось, натянутая в напряжении кожа вот-вот лопнет. – Младшей хоть немного, да повезло, – останавливаясь и бессильно опираясь на стол, прошептал демон. В невидящем взгляде промелькнула боль, – она оказалась слишком покорна, чтобы участвовать в их мерзких играх, поэтому ее просто приковали в подвале и, судя по тому виду, в котором я обнаружил девушку, время от времени навещали, чтобы поиздеваться. Старшая… ей повезло гораздо меньше. Они насиловали ее, Трис! День за днем! – саданув по столу так, что тяжелая посуда со звоном подлетела на месте, Бранд повернул к брату искаженное ненавистью лицо. – Она сражалась со мной, как тигрица, пришлось вырубить ее, чтобы привезти во дворец.

– Где они? – вставая с жалобно скрипнувшего стула, вопросительно посмотрел на него Октарис.

– Я провожу.

– Отец! – со все возрастающим ужасом слушая новоиспеченного родича, Эллия с мольбой прикоснулась к подрагивающей от гнева ладони Повелителя. – Позволь мне пойти с тобой. Я все же целитель, вдруг смогу помочь?

– Ты уверена, что выдержишь? – помня о пережитом ей самой в той, другой жизни, он с сомнением заглянул в расширенные глаза дочери.

– Разве речь обо мне? Эти девушки нуждаются в моей помощи.

– Хорошо, идем. Эран, – он взглянул на молчаливо-насупленного эльфа, – не отходи от нее ни на шаг.

Согласно кивнув, Эйраниэль крепко сжал подрагивающую от волнения руку любимой и вслед за выскочившими из столовой братьями повел к то ли невольным гостьям, то ли пленницам, ожидающим своей участи в одной из жилых комнат.

Жестом приказав охранявшим гостевые покои стражам отпереть дверь, Бранд первым ступил в комнаты, и лишь врожденная реакция спасла не ожидавшего нападения демона от полетевшей в голову тяжелой вазы. Со звоном разбившись о стену за спиной предводителя, та льдисто-сверкающими осколками осыпалась на ковер, а на вошедших, с неослабным вниманием загнанного в ловушку зверя, уставились синевато-черные глаза растрепанной, оборванной девушки.

Мимолетно удивившись, что та выглядит немногим старше ее самой, Эля немного вытянула шею, выглядывая из-за мгновенно загородившего ее собой Эрана в попытке разглядеть вторую сестру, но все, что ей удалось увидеть, – это еще один сторожкий взгляд из-под грязных, засаленных волос на спрятанном под ними испачканном грязью лице. Сама демоница была с ног до головы закутана в толстое одеяло.

– Вам не стоит бояться нас, – попытался успокоить напуганных девушек Октарис. – Больше никто не причинит вам вреда.

– С чего мы должны тебе верить, ты, грязный ублюдок?! С каких это пор ты стал таким добреньким? – шипение, слетевшее с губ окаменевшей в защитной позе девушки, сделало бы честь любой змее.

– Ты путаешь меня с кузеном, – мягко, как только мог, покачал головой Трис.

– Очередная уловка, чтобы добиться моей покорности? – зло прищурилась гостья. – У тебя ничего не выйдет! Я лучше убью и себя, и сестру, чем снова позволю твоим грязным рукам прикоснуться к моему телу! Смотрю, на этот раз ты привел зрителей. Или и они решили поучаствовать в твоей маленькой оргии? – дрожащие губы презрительно скривились. Переведя взгляд на сочувствующе смотрящего на нее Эрана, она осеклась. В настороженном взгляде промелькнуло неуверенное удивление: – Эльф? Ты привел эльфа? Ты?! Как такое возможно?.. – ненадолго забыв о необходимости защищаться, пленница не заметила, как из голоса исчезли угрожающие ноты.

– Повторяю тебе, я не Барух. И никто здесь не желает вам зла. Позволь моей дочери осмотреть вас с сестрой. Она целительница, и сможет облегчить боль и излечить раны, если они есть.

Выступив из-за спины Эйраниэля, Эллия сделала робкий шаг по направлению к тут же отпрянувшей девушке.

– Эльфийка?! – растеряв остатки уверенности, отшатнувшаяся демоница, наткнувшись на край широкой кровати, неловко упала на скомканное покрывало. – Твоя дочь – эльфийка?

– Полукровка, – поправил ее Октарис так, как будто это имело какое-то значение для перепуганной гостьи. – И она готова помочь тебе.

– Ты действительно поможешь демону? – слабо заинтересованный взгляд остановился на спокойном лице Эли.

– Мне все равно, кто ты. Если ты готова довериться моим рукам, я сделаю все, чтобы твое тело забыло все перенесенные страдания.

– Тело… но не душа… – с горечью вздрогнула измученная девушка.

– Прости, – осторожно приближаясь к неподвижно замершей гостье, покачала головой Эллия, – но я не умею лечить душевные раны. Если тебе станет легче, то я… я понимаю, что тебе пришлось пережить, – голос полукровки невольно сорвался на хрип при мимолетном воспоминании об охватившем ее ужасе там, на лестнице Харумова дома.

– Понимаешь? – подобравшись, как перед прыжком, вновь зашипела девушка. – Тебя тоже насиловали в течение многих лет все, кому этого хотелось? Тебя тоже избивали ради удовольствия?! И тебя, как нас с Каестой, держали на цепи, чтобы не забывали, что мы хуже гончих его императорского величества, свободно бегавших по двору?!

– Меня пытался изнасиловать тот, кого я считала братом, а отчим избивал ради собственного удовольствия, потому что я приемыш и… и не человек. Нет, мне не пришлось пережить такой же ужас, что и тебе, но я ЗНАЮ, каково чувствовать себя беспомощной.

Монотонный, помертвевший от вынужденных, таких необходимых сейчас признаний голос Эллии заставил Эйраниэля неосознанно рвануться к страдающей девушке, но твердая рука Октариса, опустившаяся на плечо Хранителя, удержала его на месте:

– Не вмешивайся, – тихий шепот вонзился в бунтующее сознание эльфа подобно огненной стреле, – смотри, ей удалось то, на что никто из нас сейчас не способен, – его глаза незаметно указали на собеседниц.

Закрыв перепачканное дорожной пылью лицо руками с обломанными, покрытыми засохшей кровью ногтями, демоница вздрагивала всем телом от сухих, сотрясающих худое до изнеможения тело рыданий, а ласковая рука Эли осторожно, едва касаясь бледной кожи кончиками пальцев, гладила девушку по обнаженному плечу. На большее целительница пока не решалась, понимая, как чужие прикосновения неприятны недавней пленнице.

– Позволь мне облегчить твою боль, – опускаясь на корточки перед сидящей на постели демоницей и с легким усилием отводя ее руки от лица, попросила Эля, – не сопротивляйся.

Сжавшись в комок, дочь бывшего Советника посмотрела на нее с настороженностью пойманного в ловушку зверька, и так же, как он, эта с виду покорная девушка была в любой момент готова продемонстрировать спрятанные на время шипы. Но терзавшая долгие годы боль от невидимых глазу ран так измучила несчастную, что она сдалась:

– Сначала Каесту, – отодвинувшись в сторону и стараясь не обращать внимания на застывших на пороге мужчин, она неохотно пояснила: – Они не тронули ее, чтобы гарантировать мое послушание, но били и мучили. У нее на боку плохая рана… Эти… метали в нее ножи.