– Дней десять назад кто-то на четвертом этаже сделал целуюкучу непонятных копий. Странно и то, что происходило все это в три утра.Согласно нашим данным, в то время, когда делались эти копии, в зданиинаходились только дна юриста. Макдир и Скотт Кимбл. Ни тому ни другому делатьна четвертом этаже было нечего. Были использованы двадцать четыре номерадопуска. Три взяты из папок Ламара Куина. Три – из папок Сонни Кэппса. Остальныевосемнадцать числятся в папках Макдира. Нет ни одного номера Кимбла. ВикторМиллиган отправился домой около половины третьего ночи, Макдир в это времяработал в кабинете Эйвери. Он отвозил Эйвери в аэропорт. Эйвери утверждает, чтозапер свой кабинет, но он мог и забыть. Либо он забыл это сделать, либо уМакдира есть ключ. Я поднажал на Эйвери, и он почти уверен в том, что, уходя,закрыл дверь на замок. Но ведь была полночь, а он смертельно устал и к тому жеторопился в аэропорт. Мог и забыть, верно? Но он не давал никаких указанийМакдиру относительно работы в его офисе. Пустяки, не важно, они же просиделитам целый день, заканчивая налоговую декларацию для Кэппса. Это был ксероксномер одиннадцать, ближайший к кабинету Эйвери. Я думаю, не будет ошибкой считать,что копии сделаны Макдиром.

– Сколько их было сделано?

– Две тысячи двенадцать.

– Из каких дел?

– Восемнадцать – наши клиенты по налогообложению. Я почтиуверен, что он объяснит все тем, что просто заканчивал их декларации и навсякий случай снимал копии со всех документов. Звучит вполне логично, так? Заисключением лишь того, что копии обычно снимают секретарши. На кой же черт емупонадобилось торчать на четвертом этаже в три часа утра, для чего вдруг срочнопонадобилось сделать более двух тысяч копий? Все это было седьмого апреля.Скажите, многие ваши ребята заканчивают свою годовую работу на неделю раньше, апотом всю оставшуюся неделю развлекаются на ксероксе?

Он остановился посреди кабинета и уставился на сидящихтяжелым взглядом. Лок и Ламберт погрузились в размышления. Вот где он прижалих.

– А особый смак заключается в том, что пятью днями позже егосекретарша использовала те же восемнадцать номеров на своем ксероксе,установленном на втором этаже. Она сделала около трехсот копий. Я, конечно, неюрист, но эта цифра, по-моему, более логична. Вам не кажется?

Оба молча кивнули. Оба были профессиональными юристами,приученными скрупулезнейшим образом рассматривать каждый вопрос во всехмыслимых плоскостях. Но не проронили ни слова. Де Вашер змеино улыбнулся ивновь принялся расхаживать по кабинету.

– Значит, мы поймали его на том, что он снял две тысячикопий, объяснить назначение которых он окажется не в состоянии. Вопросзаключается в следующем: что же это было такое, что он копировал? Если емупришлось использовать чужие номера допусков, чтобы запустить машину, то что жеон мог копировать? Не знаю. Все кабинеты были закрыты, кроме офиса Эйвери,конечно. И я спросил у Эйвери. У него там стоит металлическая этажерка, где онхранит настоящие дела. Обычно они закрыты на ключ, однако в тот день он сам,Макдир и секретарши копались в них с утра до вечера. Эйвери мог и позабытьзакрыть их на ключ, когда торопился в аэропорт. Подумаешь! На кой Макдируснимать копии с настоящих, нормальные дел? Он бы этого делать не стал. Но, каки у каждого, кто работает на четвертом этаже, у Эйвери стоят четыре стеллажа ссекретными папками. К ним никто не подходит, верно? Таковы правила фирмы. Дажедругие партнеры, да? Они закрыты ненадежнее, чем мои дела. Значит, без ключаМакдиру до них не добраться. Эйвери показал мне свои ключи. Сказал, что неподходил к стеллажам два дня. Я попросил его посмотреть, все ли там в порядке.Он не может сказать, что в папках кто-то копался. А вы смогли бы, посмотрев насвои дела, заявить, что с них сняли копии? Не смогли бы. И я бы не смог.Поэтому я собрал все эти папки сегодня утром и решил отослать их в Чикаго. Атам уж их проверят на предмет наличия отпечатков пальцев. Это займет околонедели.

– Не мог он снять копии с тех дел, – проговорил Ламберт.

– А с чего же он мог еще снимать копии, Олли? То есть я хочунапомнить вам, на четвертом и на третьем этажах все было закрыто. Все, кромекабинета Эйвери. И если допустить, что Макдир все же шепчется по углам сТаррансом, то что еще может заинтересовать его у Эйвери? Только секретныепапки.

– Значит, ты, тем самым, допускаешь и то, что у него былиключи? – заметил Лок.

– Да. Я считаю, что он сделал весь набор ключей Эйвери.

Олли фыркнул и рассмеялся недобрым смехом.

– Этого не может быть. Я этому не верю. Черные Глазауставился на Де Вашера с вызывающей улыбочкой.

– А каким же образом ему это удалось?

– Хороший вопрос, как раз на него-то я и не могу пока найтиответ. Эйвери показывал мне свои ключи: два кольца, одиннадцать штук. Он с нимине расстается – правила фирмы, так? Ведет себя, как и положено. Когда онбодрствует – ключи у него в кармане; когда же спит – они у него под подушкой.

– Он куда-нибудь ездил в том месяце? – внезапно спросилЧерные Глаза.

– О поездке в Хьюстон на прошлой неделе можно не вспоминать.Слишком близко по времени. А до этого он на два дня вылетал на Большой Кайман,по делам. Это было первого апреля.

– Помню, – сказал Ламберт, внимательно слушая.

– Отлично, Олли. Я спросил его, как он провел обе ночи, и онответил мне, за работой. Посидел разок в баре, и все. Клянется, что спал один.– Де Вашер нажал кнопку на небольшом магнитофоне. – Но он лжет. Из спальнибунгало, в котором он остановился, в девять пятнадцать утра второго апреля былсделан телефонный звонок.

Лок и Ламберт напряженно вслушивались.

– Он в душе, – послышался первый женский голос.

– С тобой все нормально? – спросил второй.

– Да. Все хорошо. Сейчас он ни на что не способен, даже еслиот него этого и потребовать.

– Почему ты звонишь так поздно?

– Он не просыпался.

– Подозревает что-нибудь?

– Нет. Он ничего не помнит. Думаю, у него болит голова.

– Долго ты еще там пробудешь?

– Расцелую его на прощание, как только он выйдет из душа.Десять, от силы пятнадцать минут.

– Хорошо. Поторопись.

Де Вашер нажал другую кнопку, продолжая без устали меритьшагами кабинет.