В сумерках он остановил “БМВ” на темной стороне торговойулочки в пригороде Нэшвилла. Не вытащив ключа зажигания, захлопнул дверцу – вкармане у него всегда был запасной. Близилась Пасха, и люди торопились сделатьвсе необходимые покупки заранее. Митч влился в толпу покупателей,устремлявшуюся в двери универсального магазина фирмы “Сирс”. Оказавшись внутри,он быстро направился в секцию мужской одежды и принялся придирчиво изучатьноски и нижнее белье, время от времени бросая внимательные взгляды на вход. Нопо-прежнему не замечал ничего подозрительного. Митч вышел из магазина инаправился вниз по переполненной прохожими улице. Внимание его привлек черныйсвитер в витрине одного из магазинов. Зайдя внутрь, он примерил его и решил неснимать, так он ему сразу чем-то понравился. Пока продавец отсчитывал емусдачу, Митч успел в телефонной книге найти номер вызова такси. Он вышел, нашелвзглядом у входа в другой универсальный магазин телефонную будку. Диспетчеробещал ему, что машина подойдет минут через десять.

На улице стало уже почти совсем темно; южная весна еще неслас собой по вечерам прохладу. Митч наблюдал за улицей, сидя у выхода в небольшомбаре. Он был уверен, что сегодня за ним никто не шел по пятам, по крайней мере,здесь, на этой торговой улочке. Неторопливой походкой подошел к такси.

– Брентвуд, – бросил он водителю, опускаясь на заднеесиденье.

До Брентвуда оказалось минут двадцать езды. – Жилой комплекс“Саванна Крик”, – уточнил адрес Митч.

Чуть заплутав в подъездных путях, машина в конце концовостановилась у одного из корпусов. Митч бросил на переднее сиденье бумажку вдвадцать долларов и хлопнул дверцей. Оказавшись перед дверью с номером 480Е,подергал за ручку. Дверь была закрыта.

– Кто? – послышался из-за двери нервный женский голос,услышав который Митч почувствовал, что напряжение начинает спадать.

– Бэрри Эбанкс, – ответил он.

Эбби настежь распахнула дверь и бросилась ему в объятия. Онприподнял жену, внес ее в квартиру, ударом ноги захлопнул дверь. Все это времяони яростно целовались. Митч не отдавал себе отчета в том, что делали его руки:менее чем за две секунды они сорвали с Эбби свитер, расстегнули лифчик иопустили до коленей юбочку. Но пока еще ни Эбби, ни Митч не готовы былипрекратить целоваться. Краем глаза Митч успел бросить оценивающий взгляд нанеудобный, дешевый диван-кровать. Либо это, подумал он, либо пол. Он бережноопустил Эбби на диван и снял с нее одежду.

Диван оказался слишком коротким и на редкость скрипучим.Матрац представил собой два дюйма поролона, завернутого в простыню.Металлические пружины так и перли из-под него наверх.

Но ничего этого чета Макдиров не чувствовала.

Когда на улице совсем стемнело и толпа покупателей началапостепенно редеть, позади “БМВ” остановился черный сверкающий “шевроле”. Изнего выскочил маленький человечек с аккуратной прической и бакенбардами, повелголовой по сторонам и ловким движением вставил в замок передней дверцы “БМВ”острое жало отвертки. Через несколько месяцев, когда ему уже будут выноситьприговор, он признается судье, что на его счету более трехсот угнанныхавтомобилей в восьми штатах и что с отмычкой в руках он быстрее откроет любуюмашину и заведет ее, чем это сделает уважаемый судья ключами. Он скажет, что всреднем на эту операцию у него уходит двадцать восемь секунд. Тем не менее насудью это не произведет ровным счетом никакого впечатления.

Надо же – по чистой случайности какой-то идиот оставил ключив кабине! Так ведь на нее уйдет гораздо меньше, чем двадцать восемь секунд.Машину заметил его наводчик. Ну что ж. Маленький человечек сел за руль иповернул ключ зажигания. Улыбнулся. “БМВ” взревел и последовал за сверкающимчерным “шевроле”.

Скандинав выскочил из фургона и проводил удалявшийся от него“БМВ” долгим взглядом. Слишком поздно. Уж больно велика скорость. На какое-томгновение другая машина закрыла от него “БМВ”, когда же она свернула в сторону,“БМВ” окончательно пропал из виду. Угнали! Прямо у него на глазах. В злости онпнул ногой колесо своего фургона. Ну, что же он будет об этом докладывать?

Забравшись в фургон. Скандинав принялся ждать возвращенияМакдира.

После часа, проведенного на диване, боль одиночестваотступила от них обоих. Они взад и вперед ходили по квартирке, взявшись заруки, и целовались. А позже Митч впервые увидел то, что потом все трое сталимежду собой называть “бумагами Бендини”. До этого ему приходилось видеть толькозаметки, сделанные рукой Тэмми, ее опись, но не сами документы. Комнатка былапохожа на шахматную доску, уставленную кипами бумаг. На двух стенах комнатыТэмми разместила большие белые листы на манер доски объявлений, теперь этилисты были покрыты ее записями, страничками из блокнотов, информационнымисхемами.

Позже, видимо, ему придется провести в этой комнате немалочасов, разбирая бумаги и готовясь к судебному заседанию. Но только не сегодня.Через несколько минут он оставит Эбби здесь, ему пора будет возвращаться.

Она опять потянула его к дивану.

Коридор на десятом этаже клиники “Бэптист Хоспитэл” былфактически пуст, если не считать старшей медицинской сестры и писавшего что-тоза своим столом санитара. Больных разрешалось посещать до Девяти, а сейчас часыпоказывали уже половину одиннадцатого. Он прошел по коридору, сказал несколькослов сестре, причем санитар так и не поднял своей головы, а затем постучал вдверь.

– Входите, – услышал он звучный мужской голос. Юн толкнулдовольно тяжелую дверь и прошел в палату, остановившись у кровати.

– Привет, Митч, – обрадовался его приходу Эйвери. – Ты мнене поверишь.

– Что произошло?

– Я проснулся сегодня в шесть утра от колик в желудке, какмне показалось. Принял душ и тут же почувствовал боль вот здесь, в плече. Сталотрудно дышать, я весь покрылся потом. Я подумал еще, нет, только не меня. Чертпобери, мне всего сорок четыре, я в отличной форме, все время в работе,прилично питаюсь, ну разве что люблю иногда выпить. Нет, нет, только не меня!Позвонил своему врачу, он предложил мне встретиться с ним здесь, в клинике. Онсчитает, что это был удар, небольшой такой сердечный удар. Говорит, что ничегосерьезного, но несколько дней у них уйдет на обследование.

– Сердечный удар?

– Так сказал врач.

– Ничего удивительного, Эйвери. У нас в фирме заслуживаетуважения тот юрист, который доживает до пятидесяти.