Неужели настало время открыть тайну сновидений Серого Странника? Эта тайна всегда оставалась в тайне – маг никому и никогда не рассказывал своих снов. Точнее, он делал это постоянно, но всегда лгал: в разговорах с различными людьми он описывал им то видения будущего, открывавшиеся ему во сне, то сны о яростных сражениях с иными магами; он мог подробно изложить роскошный многоэтажный кошмар, привидевшийся накануне, где синие и лимонные младенцы пожирали друг друга на ломких этажах ада, мог описать эйфорическую грезу об алмазном старичке, что поселился в дупле черного дерева, мог описать сонное видение о прекрасной принцессе эльфов, чьи нежные губы шепчут о том, что она скоро прибудет в лесной лагерь, чтобы повести эльфов в бой, ибо она славная воительница, сердце ее наполнено любовью и стреляет она без промаха.

Однако он лгал – ничего такого ему никогда не снилось. С того дня, когда он начал помнить себя и свои сновидения (а помнить себя – это и значит помнить свои сновидения), снился ему всегда один-единственный сон – огромный и совершенно гладкий белый шар, неподвижный, застывший в центре белоснежного пространства, и где-то вблизи шара развевался черный флаг, излучая однообразный траурный трепет на белизне, – словно бы вечность умерла и оцепенела, и вечно прощается сама с собой без слез и сожалений.

Итак, обожатель серого цвета обогатил воображаемый мир убогих эльфов, но также он говорил им, что прежде чем их кровь станет зеленой, им надлежит пролить немало красной.

Он говорил им, что Возвращение Смауга еще следует заслужить. Драконов манит одно – пещеры, где лежат хладные груды сокровищ.

Каким-то образом СС внушил им, что сокровищем в данном случае может служить любая металлическая чеканная монета, рассыпанная по каменному дну пещер. Зрение драконов не различает цветов, они видят мир в отчетливом черно-белом изображении, но нет для них большего счастья, чем возложить свое огромное чешуйчатое тело на прохладные горы монет и далее грезить в пещерном укрытии. Isolation of Smaug on the Lonely Mountain not far from the Long Lake Esgaroth…

Сочетание монетных россыпей с пещерами действует на драконов безотказно, стоит лишь появиться где-либо скальной выемке либо замшелому гроту, обогащенному изнутри холмами монет, – дракон чувствует такое место на любом расстоянии, и оно неудержимо манит его. Кровь, пролитая за деньги, делает металл монет драгоценным.

Монеты следовало добыть в бою. Их следовало заполучить ценой жизней орков, гоблинов, гномов, троллей и умертвий.

Магическая сила этих низших существ скрывается в деньгах, как сообщал эльфам Серый Странник, поэтому все деньги (как металлические, так и бумажные) следовало отбирать во время набегов в низшие края и приносить в лес, где бумажные ассигнации затем торжественно сжигались во время ритуала жертвоприношения Смаугу, огнедышащему дракону, уничтожающему своим дыханием все бумажное. Монетам же надлежало скапливаться в пещерах, и с увеличением их количества должна была возрастать магнетическая притягательность пещеры для Смауга.

Немного бормотания у костра, немного гипноза, немного химии, немного магии – и большое безумие людей с вымазанными зеленой краской лицами: так эльфы встали на тропу войны. Так начались их набеги на «гоблинов». Так началась их война – микрокосмическая и обреченная.

Впрочем, нечасто предпринимали они свои гибкие и кровавые вылазки в нижний мир – все больше цепенели в утробе леса, внимая сказаниям. Или же тренировались в стрельбе из луков, пускали стрелы в быстрые ручьи, пронзая стрелами рыбу в ручьях. И слой монет на каменном полу пещеры Смауга оставался жидким, неубедительным – все это никак не тянуло на груды сокровищ. Поэтому Смауг медлил с прибытием в ожидающие его горы.

Чтобы подстегнуть отвагу отравленных эльфов, Серый Странник обещал им Королеву – юную и прекрасную воительницу, прямую наследницу эльфийской короны: ее он клялся вскорости освободить из нижнего плена и доставить в лес для воцарения. Через некоторое время он выполнил свое обещание.

Что же это был за человек? Зачем он совершал все это? Кто видел прежде его заурядное лицо?

Видел это лицо московский следователь Сергей Сергеевич Курский – но всего лишь дважды мелькнуло перед ним это лицо, и выкрашено оно было не зеленой, а красной краской.

Итак, изворотливый и таинственный, гуру-профессионал использовал по жизни разные имена и клички. Мало кто знал его паспортное имя: он представлялся как Гурдж, Кен-гуру, Праотец О, Гэндальф, Серый Странник, иногда называл себя ООО (Олег Осипович Озеров), попадая изредка в артистические и богемные круги, рекомендовался как Сергей Странный, хиппи звали его Стрэйнджер Грей, в период его жизни в Калифорнии его называли Magic Blister, блистающие дамы из Ванкувера называли его THE, ну и так далее – множество имен и прозвищ, но было одно тайное, которым он сам называл себя в туманных глубинах собственной души, и это имя отчасти объясняет, почему он примкнул к «толкиенутым». Он прочитал «Властелина колец» на исходе детства. Герои этого повествования мало тронули его, но был среди них один, который запал ему в сердце. С этим героем он мог отождествить себя.

Даже сделавшись магом, он не забыл, кто он есть в своих собственных тайных глазах. Он не был Гэндальфом. Это был Горлум.

Глава тридцать пятая

Ванна

Скорее всего, никто не станет оспаривать с пеной на губах тот факт, что на планете Земля встречаются люди, время от времени испытывающие настоятельную потребность принять ванну. Кто-то обожает полежать в горячей водичке, иные предпочитают слегка теплую, есть адепты прозрачности, а есть и такие, что жить не могут без ароматной пены. С пеной на губах они не спорят и не изгибаются в эпилептических приступах – с пеной на губах они молчат, мечтательно и лениво, думая, должно быть, о море, о приливе, о роскошных волнах, а может быть, вспоминают Венеру, богиню любви, что родилась из морской пены, или Русалочку, которая этой пеной стала. Вероятно, любители пива думают о том же, когда окунают в него свои усы, – горькая влага приносит им утешение, лечит их израненную душу. А обожатели шампанского! Эти ветреные пьянчуги, гусарствующие и барствующие вопреки всему на свете! Каждый ищет свой путь домой, в изумрудную бездну соли и йода, каждый желает стать живым и счастливым утопленником – таково утопическое мечтание всех живущих, за исключением тех редких страдальцев, что больны водобоязнью.

Ванна Совецкая водобоязнью не страдала – напротив, страстно любила воду, отлично плавала, с религиозным трепетом относилась к приливам и отливам, к морским ветреным просторам, к рекам и озерам,