префект не остановит, — волновался Стефан. — Даже Паладин уже все подтвердил…

— Плевать! — Я сжал челюсти и подался к Гесцилу. — Так нельзя! Дэлар его убьет!

— Понимаю, протектор, и всей душой сочувствую, — сказал он, смиренно сложив руки. — Но твой друг нарушил древнее соглашение. Я бессилен перед правилами и традициями.

В отчаянии я обернулся к Дану, который спокойно отвел шпагу в сторону.

— Дан, прошу, не надо…

— Ты сам слышал. Либо это, либо казнь.

— Почему ты так спокоен, черт тебя дери?! Это не игра!

Дан повернулся ко мне вполоборота. От печальной улыбки меня бросило в дрожь.

— Это неплохое место для смерти. Рядом с друзьями. Я рад, что вы будете здесь до конца.

— Ты что такое несешь?..

Я хотел подойти к нему, но меня оттеснил Гесцил. Он придержал меня за плечо, тихо сказав на ухо:

— Дай ему сохранить мужество. Умереть с честью — единственная привилегия, которая у него осталась.

Я едва не послал его куда подальше, но вовремя стиснул челюсти, вспомнив, кто он, а кто я, и затравленно уставился на Ранория, отошедшего подальше. За ним тянулась квинтэссенция, испускавшая блеклую ржавую ауру.

— Правила тебе известны, протектор?

— Подозреваю, что их нет, — ответил Дан, пальцем проверяя лезвие на остроту.

Шпага, как всегда, была изящной, украшенной рыжеватыми розами, но я впервые заметил на дужке шипы.

— Один на один до самой смерти, — пророкотал Ранорий.

Протектор усмехнулся:

— Да меня одного для тебя хватит, прошу. Не свались за минуту.

Я укоризненно обернулся к Стефу, на что тот отмахнулся:

— Даже не знаю, где он такого набрался.

Первый удар смотрелся мощным, Дан устоял на ногах лишь благодаря десятилетиям тренировок. Он успел выхватить из-за пояса кинжал, с двух орудий отражая атаку Ранория. Когда лезвия столкнулись, раздался оглушительный лязг. Затем еще и еще. Каждый удар Ранория был тяжелым и зубодробящим, никак не сочетающимся с его худобой. Темный казался мне ветром, настоящей черно-золотой бурей, от которой я с ужасом не мог оторвать глаз. Он жалел свои силы, в этом не было и тени сомнений. Даже когда он насел на Дана с квинтэссенцией, едва не обхватившей того за ноги. И даже когда рука его наполнилась мглистой чернью, от удара которой растворился добрый метр стены. Ранорий не относился к происходящему серьезно.

Он не был противником. Он был стихией, неумолимой, неостановимой. Дан ничего не мог ему противопоставить. Протектор лишь отбивался, с трудом парировал и уворачивался. Будь при нем метка транзита, он мог бы сделать хоть что-то, а не терпеть удар за ударом, от которых у меня все внутри замирало.

— Почему Дан не отвечает квинтэссенцией? — побледнел Стефан. — Он не пользуется эфиром!

Ответа не было. Имелись только волны Тьмы и лозы, медленно заполнявшие балкон.

Когда Дан хотел вновь отпрыгнуть, черные путы наконец схватили его за ногу, впившись до крови, и он грохнулся на пол. Ранорий замахнулся, грозный будто рок. Протектор успел сорвать с пояса желтую сферу и бросил ее под ноги дэлару. Светозарный огонь вырвался наружу, пожирая сталь и камень. Он развеял тени лоз, вынудил Ранория отступить и закрыть глаза рукой.

Дан тем временем вскочил, припав на поврежденную ногу.

— Давай же, — взмолился я, изо всех сил веря в чудо.

Ранорий обрушился с новой силой.

Каждый раз Дан отбивал лезвие в последний момент. Ни один шаг, выпад или парирование не было случайным — даже в суматохе сражения он не терял самоконтроля. Но травма его подводила. Он запыхался, не мог как следует отбежать.

Тогда-то все и переломилось.

Дан наконец опрокинул на Ранория свою квинтэссенцию. Вокруг всколыхнулись огромные волны цвета ярчайшего закатного солнца. Настоящий морской вал, шипящий огненной энергией. Ранорий и шага в сторону не сделал, наблюдая за атакой Дана. Волна накрыла его с головой, и на секунду во мне встрепенулась надежда.

Настоящий взрыв из черных лоз разорвал квинтэссенцию Дана в клочья. Сияние померкло, не продержалось и пяти секунд. Для Дана это было смехотворно. Осталось лишь одно черное месиво, колючее и искривленное. Ранорий стремительно вырвался из него. Протектор впервые пропустил удар — сильный и рубящий. Он задел его левую руку, оставив на полу широкую дугу кровавых брызг.

Стеф едва слышно охнул, а я не мог и звука выдавить, глядя, как выбитый у Дана кинжал отлетел на несколько метров в сторону и лязгнул об пол. Второй удар — и шпага рассыпалась искрами. От плеча до живота Дана вспыхнула длинная рана, кровь пропитала рубаху, замызгала мундир. Волка отбросило волной черни.

Огонь мелкими кострами трещал повсюду, дэлар медленно повернулся к сопернику. Он даже не был утомлен битвой. Овеянный темными всполохами Ранорий сделал шаг к Дану. Ленты каскадного плаща метались на ветру, к ногам тянулась шипастая квинтэссенция. Желтые отблески угрожающе искажали маску, превращали ее в нечто уродливое и пугающее.

Дан повторно призвал свои силы. Солнечные волны дернулись ввысь, но в них было меньше четкости, чем раньше. Рваные, словно сотканные из ускользающего дыма. Квинтэссенция начала разрушаться еще до того, как столкнулась с Ранорием. Стоило дэлару надавить, как волны Дана рассыпались, словно никогда не были угрозой, убивающей девиантных сплитов.

Протектор сник, исступленно смотря на черного монстра, нависшего над ним.

Я ломанулся вперед, как только Ранорий занес оружие, на этот раз в финальной атаке. В моей голове ни одной мысли не было, лишь рефлексы. Стеф что-то крикнул, но я уже ворвался в поединок, отгораживая Дана.

В голове яростно долбилось.

Я не знал, что делаю. Просто чувствовал. Чувствовал душой и телом.

Пальцы стиснули твердое древко, возникшее прямо из воздуха и голубых искр. Удар Ранория с мощью и лязгом обрушился на мое копье. Я сжал зубы от боли, прокатившейся по травмированной руке. Стоило дэлару ослабить давление, как я стремительно отбил атаку, заставляя его уйти в сторону.

— Макс… — изумленно выдал Дан, валяясь где-то позади.

Едва спал адреналин, я перевел взгляд на оружие. И обомлел. Это было копье Антареса с тремя лезвиями, разве что как будто потрескавшееся. Теперь я крепко держал его в своих руках.

Отвлечься в такой момент было самой страшной ошибкой. Лоза обхватила меня за щиколотку, не давая и шагу сделать. Ранорий без особого труда за пару ударов испарил мое кровное оружие, заявив:

— Двое так двое.

Атака была обрушена прямо на грудь. Такой страшный удар не оставил бы от меня ничего, даже звездных останков. Но кто-то оказался быстрее, выскочил в полуметре передо мной.

Раздался хруст, и золотое лезвие прорвало синюю форму. Оно дотянулось до меня, уже сменив направление, полоснуло бок и ребра.

Все замерло,