С него продолжала стекать кровь, особенно с руки — там удар пришелся ровно на внутренний сгиб локтя. Дан даже не пытался ею пошевелить. Растрепанный, он еле подволакивал ногу. Форма изодрана, оценить навскидку серьезность самой огромной раны я даже не смог. Но Дан был на ногах, хоть и плох. А значит, пациент будет жить.

— Макс, — обратилась ко мне Ханна, серьезно хмуря брови. — Тебе тоже надо на ладью.

— Зачем?..

— У тебя бок пробит.

Только сейчас я об этом вспомнил — и внутри что-то лопнуло. Немедленно пришла жгучая боль, на которую я просто не обращал внимания. От прикосновения стало только хуже. Я поморщился и закивал.

— Хорошо, идем.

Уже у самой ладьи Сара остановила меня. Дождавшись, пока Дан с Ханной скроются, она сказала, что видела копье Антареса. Я предположил, что это из-за слияния с его душой. О более глубинных смыслах сходства кровного оружия мне думать не хотелось.

— Это первый раз, когда ты смог создать кровное оружие?

Я кивнул.

— Особо о нем не думал. Оружие же появляется не сразу, а в первые годы. Все говорили, мол, просто жди, момент сам настанет. И вот… Честно, не думал, что оно будет таким… и появится вот так.

Сара потупила глаза.

— Я не знаю, что происходит с Даном. Тебе умирать не следовало. Но это было храбро.

Я удивленно заморгал, на что она саркастично улыбнулась.

— Ну, до того момента, когда тебя вывели из боя за пару ударов, как тряпку.

— Я поддался.

Сара, словно поверив, с состраданием похлопала меня по плечу.

— Не знаю, кто научил тебя такой потрясающей технике, но в следующий раз ее не используй.

Она удалилась, сказав, что хочет разузнать по поводу Коула и прибытия инквизиторов.

Я поднялся на ладью и прошел по коридорам в сторону лазарета, ориентируясь по мелким указателям. Зажимая кровоточащий бок, я продолжал обдумывать произошедшее, взвешивать и разбирать. Из открытой двери доносились тихие голоса. Стоило мне заглянуть в палату, как ровно в этот же самый момент Дан подался к Ханне и поцеловал ее. Я, естественно, оторопел от такого, тут же отшатнулся и, не придумав ничего лучше за добрую пару секунд, громко топнул по каменной плитке. Да-да, мне снова пришлось стать разрушителем уединения, но я растерялся.

К тому же мне хватило ума остаться стоять на месте, и Ханна пригласила меня зайти. Я шагнул внутрь и замер на пороге. Дан сидел на кушетке, здоровой рукой держась за рану на груди, а Ханна принялась шарить по шкафам в поисках нужных препаратов.

— Что за идиоты, — причитала она. — Вам что, пять лет? Вас буквально нельзя оставить без присмотра, чтобы вы не попытались с собой покончить.

— Мы просто выясняли отношения с дэларом, — усмехнулся довольный Дан. — Уж слишком он мерзкий. Да, Макси- мус?

Меня накрывала злоба. Он выглядел… почти как раньше. Такой же сияющий и добродушный.

— Что ты там устроил?

— Я? — Дан опешил от моего гнева. — Ты сам все видел.

— Твою мать, тебя спровоцировать ничего не может! А тут ты еще и сдохнуть задумал!

— Если и так, это только мое дело.

— Ты совсем рехнулся? Ты ноешь о том, как необходимо остаться в памяти остальных! Быть важным! Быть значимым! И ты так просто подставился, чтобы впустую сдохнуть?!

— Меня бы запомнили как верного долгу протектора. Это лучшее, на что я могу надеяться.

Я с размаху врезал ему по челюсти. Меня обдало морским ветром, внезапно шумным и тревожным. Здесь надвигалась буря, даже небо стало мрачнее обычного — непроглядно черный купол. Я успел увидеть розы, оранжевыми фонарями освещающие берег. Теперь они больше походили на колючий кустарник. Порывы ветра терзали пылающие бутоны, отрывая лепестки и унося их в темноту. Мне стало не по себе, я впитал его чувства: холодно и одиноко. И безумно стыдно. Дан был на какой-то хрупкой грани, о которой я начал догадываться лишь сейчас.

Он и правда был не против смерти. Он считал, что смерть от рук дэлара — не самая плохая из возможных.

— Это не ты, — злился я. — Я тебя не узнаю. Ты не тот Дан. Ты какая-то бесхребетная скулящая тварь! Таким ты хочешь запомниться, а? Бледной тенью себя былого?! Получил очередную душевную травму — и решил, что все, пожил? — Я толкнул его в плечо. — Тогда лучше тихо самоубейся, раз вытерпеть не можешь, чем творить такую безумную херь!

Он покачнулся. Как оказалось, силы я не рассчитал. С трудом снова приняв сидячее положение, Дан сплюнул на ладонь сколотый зуб и рассмеялся. Мое негодование вмиг погасло, мы с Ханной молча внимали хохоту Волка.

— Наш Макс становится более жестким! — Сияя, он оглянулся на Ханну. — Растет!

— Вот об этом я говорю! Черти! А ну живо расселись по углам. — Она зло полыхнула на меня глазами. — Быстро, я сказала!

Я плюхнулся на другой край длинной кушетки, полностью растерянный.

Ханна тем временем осматривала лицо Дана и причитала, что теперь еще и премоляр наращивать. Она приказала ему снять верх формы. Его ранения больше заслуживали скорейшего вмешательства, чем моя гудящая «царапина», коей нарекла ее Дева.

Одежда Волка превратилась в кровавую труху. Вероятно, он уже привык к ранениям, оттого не обращал особого внимания на травмы. Оружие Ранория перерубило кусок толстого рабочего пояса и мундир. Весь перед рубахи пропитался кровью. Дан осторожно снял ее, открывая гору уродливых шрамов. Как при таком их количестве он умудрился ни разу не обезобразить лицо, я понятия не имел. Повсюду полосы и отметины от когтей и клыков, пятна, где от тела точно отрывали целые лоскуты, как на левом боку. На плече кожа срослась некрасивой паутиной, точно от ожога. В районе лопаток как будто взорвали петарду. Такое чувство, что Дан побывал в адской мясорубке: его били, кусали, резали, вырывали из него куски. Но даже теперь, когда его пересекал длинный глубокий порез с топорщащимися краями, из которого не переставала сочиться кровь, протектор улыбался, хоть и криво — из-за боли.

Он заметил, как я бегаю по нему взглядом, и усмехнулся:

— Да, я знаю, что неотразим, спасибо, что оценил.

— Ты вообще из Лазарета раньше не вылезал?

— С давних пор он у нас редкий клиент, предпочитает лечиться на месте и покрываться шрамами, — ответила за него Ханна, обрабатывая рану на руке. — Но не менее пяти раз в год проводит в постельном режиме.

— Ну, ты преувеличиваешь… — вступился Дан.

— Мне документы с записями поднять?

— С тобой спорить вообще невозможно, всегда запрещенные приемы.

Ханна горделиво улыбнулась и сказала мне:

— Однажды он каким-то образом получил открытый перелом ноги болторезом.

— Перестань