десятилетиями нарратива о народе-победителе и сакральности Великой Отечественной войны и Победы в частности[1249]. «Вы приравниваете расстрелянных людей в братских могилах и палачей! Приравниваете многонациональный народ и чистую расу. Вы в своем уме?»[1250] Поэтому формирование субъекта исторической ответственности за события в Катыни в глазах консерваторов будет коррелировать с трансформацией дискурса о Победе.

Статья подготовлена по результатам работ, поддержанных грантом Российского научного фонда № 19-18-00421.

Нацистские преступления на оккупированной территории СССР в гражданском образовании ФРГ

Александр Михайлович Ермаков

д-р ист. наук, и. о. декана исторического факультета Ярославского государственного педагогического университета имени К. Д. Ушинского

Аннотация. В статье рассмотрено освещение нацистских преступлений на оккупированной территории СССР в изданиях Федерального и земельных центров гражданского образования ФРГ. Дана оценка объема сведений о германо-советской войне и преступлениях оккупантов на советской территории среди общего массива распространяемой через систему гражданского образования информации о Второй мировой войне и нацистских преступлениях.

Ключевые слова: гражданское образование ФРГ, историческая память, нацистские преступления, остарбайтеры, Холокост.

Агрессия нацистской Германии против Советского Союза и оккупационная политика гитлеровцев на территории СССР никогда не были в центре коллективной памяти немцев о национал-социализме и Второй мировой войне. Однако, уступая истории Холокоста и истории немецкого антифашистского Сопротивления по количеству научных исследований и активности обсуждения в публичном пространстве, они занимают в нем прочное место.

В первые послевоенные десятилетия в ФРГ «категорически поставленный в Нюрнберге и получивший по приговору зарубежных стран довольно однозначный ответ на вопрос о преступном характере германской агрессии, о ее заведомом варварстве и сумасбродстве» был вытеснен из общественного сознания[1251]. Уже в середине 1950-х гг. в Западной Германии сложилось убеждение в том, что немецкий народ был «совращен» нацистами, сам являлся жертвой войны. Нацистские преступления на Востоке отрицались или же вменялись в вину опергруппам полиции безопасности и СД, а также Ваффен-СС. В обществе господствовало представление о «чистом вермахте», который честно и храбро сражался на всех фронтах войны[1252]. Внимание общественности к войне Германии против Советского Союза и политике национал-социалистов на оккупированной территории СССР было привлечено только в рамках дискуссии, вызванной выставкой «Война на уничтожение. Преступления вермахта» (1995–1999 гг.). В ходе ожесточенных споров подверглись обсуждению и новому осмыслению не только преступления вермахта, но и другие аспекты истории войны Германии против Советского Союза. С этого времени стало уделяться больше внимания германо-советской войне в системах школьного и внешкольного гражданского образования.

Одним из институтов, формирующих и поддерживающих коллективную историческую память, является основанная в 1952 г. государственная система гражданского образования ФРГ, состоящая из Федерального и шестнадцати земельных центров. Федеральный центр гражданского образования призван «разъяснять политическую ситуацию, укреплять демократическое сознание и готовность к политическому сотрудничеству».

Источниками для подготовки статьи стали научные и научно-популярные издания, опубликованные за последние полтора десятилетия и распространяемые учреждениями гражданского образования ФРГ вплоть до настоящего времени. Почти все эти издания включают войну Германии против Советского Союза в более широкий контекст – истории Германии, Третьего рейха или Второй мировой войны. Исключениями являются монография Вольфрама Ветте, в которой рассматривается карьера штандартенфюрера СС Карла Йегера, ответственного за гибель десятков тысяч литовских евреев[1253], и сборник статей «Война Германии за “жизненное пространство на Востоке”», раскрывающий вопросы немецкого военного планирования, оккупационной политики и исторической памяти о войне [1254]. Авторы обзорных работ не имеют возможности подробно освещать историю войны, оперировать большим количеством дат, цифр и фактов. В книгах, издаваемых государственной системой гражданского образования, планы сторон, соотношение сил и ход военных действий освещаются весьма сжато. Читатель может почерпнуть из них основную информацию о причинах провала «блицкрига», крупнейших сражениях на советско-германском фронте в 1942–1944 гг., наступлении Красной Армии в 1945 г. и крахе Третьего рейха, а также о людских и материальных потерях СССР. Гораздо большее внимание уделяется тем аспектам истории германо-советской войны, которые особенно важны для современной немецкой исторической памяти: преступный характер войны Германии против Советского Союза и криминальная роль вермахта; нацистские преступления против советских военнопленных, цели оккупации и механизм управления на Востоке; экономическая эксплуатация оккупированной территории; подневольный труд советских граждан; уничтожение советских евреев; репрессии против мирного населения в связи с антипартизанской борьбой. Немецкие историки считают такой подход в публикациях для широкой публики о германо-советской войне обоснованным. Флориан Вилер и Даниэль Цимер пишут, что массовая смертность от голода советских военнопленных, убийства представителей польской интеллигенции, сожжение деревень в Белоруссии, гибель жителей блокадного Ленинграда «по сей день занимают маргинальное положение в коллективной памяти немцев»[1255].

Важное место в немецкой популярной литературе занимает вопрос о характере войны нацистской Германии против Советского Союза. Авторы всех без исключения публикаций указывают, что со стороны Третьего рейха эта война носила расово-идеологический, биологический (Жоан Шапуто)[1256] характер, была войной против еврейско-большевистского врага, войной на уничтожение. Она, «несомненно, являлась главной войной Гитлера», планировалась как грабительский и крестовый поход и создала возможность для Холокоста (Эльке Фрёлих)[1257].

Война против Советского Союза принципиально отличалась от всех прежних кампаний, хотя неописуемая жестокость немцев во время оккупации ими Польши с сентября 1939 г. давала первое ощущение низвержения в безграничную бесчеловечность, отличающую кампанию против Советского Союза, который, как считали национал-социалисты, был питательной почвой «еврейского большевизма». «Для этого был необходим Гитлер, – пишет британский исследователь Йен Кершоу, – он содействовал этому варварству, он давал полномочия на него, был его движущей силой и его радикальным представителем, хотя и не являлся первопричиной»[1258]. В Восточной Европе «жестокость, черствость и открытое пренебрежение человеческой жизнью выходили за рамки всех представлений. Там боевые действия были частью расовой войны, которая непосредственно вытекала из намерения нацистского руководства Германии связать завоевание с расовыми чистками в колониальном стиле. Эта комбинация привела к аду на земле, не только для сражающихся войск, но и для гражданского населения, и она была в основном продуктом идеологии. Ведь в первую очередь ею определялось, кто должен жить, а кто – нет»[1259].

В изданиях учреждений гражданского образования указывается, что планирование нацистским руководством экономической эксплуатации «восточного пространства» исходило не только из идеологических, но и из прагматических соображений: 1) огромные расстояния осложняли снабжение войск из Германии; 2) поддерживать лояльность немцев нацистскому режиму приходилось в условиях нехватки сырья и продовольствия; 3) масштабные реквизиции возможны только при несоблюдении норм международного права; 4) немецкая «Индия» должна обеспечить грядущую победу Рейха над США и Англией. Исходя из этого экономический штаб «Восток» заблаговременно планировал проведение политики голода на оккупированной территории. В «Принципах экономической эксплуатации» от 2 мая 1941 г. говорилось: «1) Войну можно вести дальше, только если весь вермахт на третьем году войны будет питаться за счет России. 2) При