Первые два экскурсионных автобуса предприимчивая фирмаумудрилась даже обеспечить «бэтээрами», сопровождавшими туристов от границы. Нопотом необходимость в «бэтээрах» отпала, военные действия на территориикавказского государства утихли. К тому же купить безопасность туристов уместных властей оказалось дешевле, чем оплачивать услуги военных.

Обезьянник, находившийся в столице маленького государства,имел всемирную известность. Но в начале войны нежные животные не выдержалигрохота обстрелов и в ужасе разбежались из своих клеток. Часть обезьян погибла,часть пропала без вести. Это взволновало чуть ли не всю мировую общественность,в разных европейских странах даже прошли демонстрации активных борцов за праваживотных.

Но несколько обезьян удалось отловить. Их привезли уже не встолицу, а в один из более или менее спокойных и уцелевших городов, поближе кроссийской границе. Обезьянам в новом питомнике жилось не многим лучше, чемлюдям в разоренном государстве. Но теперь они уже не могли убежать. Клеткинамертво запирались и тщательно охранялись. Конечно, новый, наскоровоссозданный обезьянник не шел ни в какое сравнение с прежним. Животныхосталось мало, редкие породы исчезли. Но желающие взглянуть все равнонаходились.

— Ребенок ведь никогда не был в тамошнем обезьяннике, —извиняющимся тоном объяснял Глеб, покупая билеты, — и водопада не видел.

— Ты, мамочка, можешь не ехать! — заявил Арсюша.

Лиза не стала спрашивать Глеба, насколько безопаснаэкскурсия. Она не сомневалась: если он едет с ребенком, ничего страшного неслучится.

Ночью, когда Арсюша уснул, она в одном халатике быстропрошмыгнула в номер Константинова.

— Так-то ты отдыхаешь! — прошептала она, ныряя к нему пододеяло.

— Да, Лизанька, да, солнышко мое, прошептал он в ответ,развязывая пояс ее халатика.

Экскурсионный автобус фирмы «Комфорт-тревел» отправлялся ввосемь часов утра от ворот санатория «Солнечный берег». Елизавета Максимовна наэкскурсию не ехала — ее укачивало.

— Пожалуйста, — говорила она, провожая Глеба и Арсюшу, — подеревьям и горам не лазай, кепку на солнце не снимай, не заставляй Глебушкуделать замечания каждые пять минут. Это очень утомительно.

— Хорошо, мам. Шелковый буду, — обещал Арсюша, садясь вавтобус.

Утро выдалось свежим и прохладным. Солнце еще не жгло,светило мягко и ласково. «Икарус» мчался по пустому шоссе вдоль моря.Переливалась солнечная рябь на воде, далеко, у горизонта, покачивалиськрошечные цветные паруса яхт.

Арсюша дремал, положив голову Глебу на плечо. Глеб думал опредстоящей встрече с агентом, стариком буфетчиком, работавшим на небольшойжелезнодорожной станции, сразу за границей. Старик передал по эстафете, черезмясника на городском рынке, что имеет срочную информацию.

«Икарус» должен был сделать первую остановку именно на этойстанции, где шоссе шло параллельно железной дороге. Многие годы автобусы стуристами останавливались у небольшого вокзального здания с помпезными белымиколоннами.

Столики выставлялись на улицу, над ними раскрывалисьполосатые солнечные зонты. Старушки, жительницы поселка, продавали у обочиныабрикосы, сливы и груши.

Сейчас белые колонны облупились, снизу доверху их украшаликое-как накаляканные ругательства. Столиков осталось всего два, солнечные зонтыисчезли, большая цветочная клумба превратилась в выгребную яму. Однако буфетвсе еще работал, и две старушки у обочины торговали вялыми пучками укропа икаменными на вид зелеными персиками.

Автобус остановился.

— Господа туристы! — сказала в микрофон девушка-экскурсовод.— У вас есть сорок минут. Туалет направо, за зданием вокзала. В буфете вампредложат легкий завтрак.

Небольшая толпа распределилась между деревянной будкойсортира и черной от мух буфетной стойкой. К вывороченному медному крану сослабой струйкой ржавой воды выстроилась очередь.

— Глебушка, давай мы не будем здесь есть. Пойдем лучшепогуляем немного, разомнемся. Нам ведь мама дала с собой бутерброды, —предложил Арсюша.

Кроме бутербродов, предусмотрительная Лиза дала им пачкувлажных антисептических салфеток, поэтому в очереди к крану стоять не пришлось.

— Хорошо, — кивнул Глеб, — посиди здесь, на лавочке. Явсе-таки взгляну, чем там кормят в буфете. Жди меня, никуда не уходи.

За стойкой стояла молодая полная женщина с темными усиками.Старика нигде не было. «Мало ли что могло случиться, — тревожно подумалполковник, — старику за семьдесят».

— Сосиски с зеленым горошком и кофе с молоком из ведра, —сообщил он Арсюше, который ждал на лавочке, как примерный мальчик, — пойдемнемного погуляем. Потом ехать еще часа два.

Обогнув вокзал, они прошли мимо старушек.

— Давай купим у этой бабушки персиков, — попросил Арсюша.

Глеб знал — он просит купить персики не потому, что емухочется. Просто мальчик всегда очень жалел старушек. Он видел — никто у нихничего не покупает.

— Как у вас здесь все изменилось! — вздохнул Константинов,расплачиваясь за несъедобные персики.

— И не говори, сынок, — прошамкала беззубым ртом старушкаабхазка, — война, она и есть война. Сейчас хотя бы спокойно. Не стреляют. Ноговорят, — она перешла на выразительный шепот, — у нас в горах чеченцы.

— Не может быть! — удивился полковник. — Как же их сюдапропускают?!

— Да тут кого угодно пропустят. Только деньги плати.

— А вот, помнится, здесь старичок работал, буфетчик. Неужелина пенсию ушел? — рассеянно спросил Константинов.

— Рафик? — вступила в разговор другая старушка. — Рафиказавтра хоронить будут.

— Как — хоронить?! Он ведь не такой уж старый человек…

— Совсем не старый, — кивнула старушка, — меня моложе насемь лет, а вот ее — на десять. Вчера вечером полез на шелковичное дерево,ветка сломалась, он и упал. Да не просто, а на каменное крыльцо головой. Сразуумер, не мучился.

— Надо же! — грустно покачал головой Константинов.

— А ты, сынок, знал его, что ли?

— Ну как вам сказать? Отдыхал здесь когда-то давно, заходилв буфет иногда, пивка выпить. Сейчас вот вспомнил старика буфетчика. Хорошийбыл старик.

Поездка оказалась напрасной. «Неужели и правда несчастныйслучай? — думал полковник, усаживаясь в автобус. — Или дыра на эстафете? Нет,дыры быть не может. Но и в несчастный случай что-то не верится…»