В словах Розалин «чудесный дом» прозвучал благоговейныйвосторг. Смешок Дэвида заставил ее вспыхнуть…

— Это вы вернулись из армии? — спросил Дэвид.

— Да.

Он оценивающе скользнул по ней глазами, и она почему-топокраснела.

Снова внезапно появилась тетя Кэтти. Она умела появлятьсябудто из-под земли. Быть может, она научилась этому на многочисленныхспиритических сеансах, в которых участвовала.

— Ужин, — сказала она и как бы в скобках добавила:

— Я думаю, лучше назвать это ужином, чем обедом. От ужина нетак много ждут. Ужасно трудно доставать продукты. Мэри Льюис сказала мне, чтораз в две недели оставляет хозяину рыбной лавки десять шиллингов. По-моему, этобезнравственно. Вы согласны?

Доктор Клоуд беседовал с Фрэнсис, прерывая свои слованервным смешком.

— Будет вам, Фрэнсис. Никогда не поверю, что вы это всерьез…

Все вошли в запущенную и довольно безобразную столовую.Джереми с Фрэнсис, Лайонел с Кэтрин, Эдела, Лин и Роули. Все Клоуды и двоечужих.

Ибо хотя Розалин и носила имя Клоуд, она не стала настоящейКлоуд, как Фрэнсис и Кэтрин. Она была чужой — чувств??вала себя неловко,нервничала. А Дэвид… Дэвид был отщепенцем — и в силу обстоятельств, и пособственной воле. Об этом думала Лин, занимая свое место за столом.

В столовой ощущался накал каких-то эмоций. Каких? Ненависти?Неужели это действительно ненависть?

Во всяком случае, нечто разрушительное.

Лин вдруг подумала: «Так вот в чем дело! Я заметила это, кактолько вернулась домой. Последствия войны. Недоброжелательность, злоба. И этовсюду — в поездах, в автобусах, в магазинах; среди рабочих, клерков и дажеработников на фермах; на шахтах и на заводах тоже. Но здесь, в Вормсли Вейл,это еще страшнее. Здесь эта злоба не беспричинная… Неужели мы так их ненавидим,этих чужих, взявших то, что мы считали своим?.. Нет, еще нет. Это могло быслучиться, но пока мы не испытываем к ним ненависти. Наоборот, это ониненавидят нас»…

Открытие показалось ей таким ошеломляющим, что она молчала,погруженная в свои мысли, совершенно забыв о Дэвиде, который сидел рядом.

Он заговорил сам.

— Что-нибудь обдумываете?

У него был очень приятный голос, звучавший слегканасмешливо. Она смутилась: Дэвид мог подумать, что она нарочно демонстрируетсвое пренебрежение.

— Извините. Я думала о том, какой стала наша страна послевойны.

Дэвид холодно сказал:

— Как это неоригинально!..

— Да, пожалуй. Мы все теперь так серьезны. Похоже, что этоне приведет к добру.

— Обычно более разумно стремиться к злу. За последние годымы придумали пару довольно практичных приспособлений для этого, в том числеатомную бомбу.

— Я как раз об этом думала, то есть не об атомной бомбе, а озлой воле. Целенаправленной, практической злой воле…

Дэвид холодно заметил:

— Да, злая воля, конечно… Но вот насчет «практической» несогласен. В средние века она находила больше практического применения.

— Что вы имеете в виду?

— Черную магию прежде всего: колдовство, восковые фигуры,заговоры при луне, умерщвление скота у соседа, убийство самого соседа…

— Не может быть, чтобы вы всерьез верили в черную магию, —недоверчиво сказала Лин.

— Наверное, вы правы. Но, во всяком случае, людидействительно пытались делать зло. А в наше время… — Он пожал плечами. — Привсей вашей злой воле вы не многим можете повредить мне и Розалин. Ведь верно?

Лин вздрогнула. Внезапно ей стало весело.

— Для этого мы несколько опоздали, — сказала она вежливо.

Дэвид рассмеялся. Казалось, он тоже развеселился.

— Хотите сказать, что мы уже унесли добычу? Да, теперь с насвзятки гладки.

— И вам это очень нравится?

— Деньги? Да, пожалуй…

— Я имею в виду не только деньги. Я говорю о том, как выобошли нас.

— Нравится ли мне, что мы обошли вас? Да, пожалуй. Вы ведьвсе уже считали, что денежки старого Гордона у вас в кармане. Были на этот счетвполне уверены…

Лин сказала:

— Вы должны иметь в виду, что нас много лет приучали таксчитать. Приучили не экономить, не откладывать деньги, не думать о будущем…Поощряли наши смелые начинания…

«Роули, — подумала она, — Роули и его ферма».

— Только к одной мысли вас не приучили, — любезно сказалДэвид.

— К какой?

— Что в мире нет ничего постоянного.

— Лин, — закричала в это время тетя Кэтти с другого концастола, — один из вызванных миссис Лестер духов является священником в четвертомпоколении. Он нам рассказал так много чудесного!.. Я уверена, что Египет долженбыл повлиять на твой психический склад.

Доктор Клоуд резко сказал:

— У Лин были дела поважнее, чем возиться с этими глупымисуевериями.

— Ты просто предубежден, Лайонел, — ответила его жена.

Лин улыбнулась тетушке и сидела молча. В ушах у нее все ещезвучали слова Дэвида: «В мире нет ничего постоянного»…

Дэвид тихо сказал тем же чуть насмешливым тоном:

— Мы еще не поссорились? Можем разговаривать?

— Да, конечно.

— Хорошо. Вы все еще сердитесь на меня и Розалин за наш неправедный путь к богатству?

— Да, — сказала Лин с силой.

— Чудесно. И что же вы собираетесь делать?

— Купить воск и заняться черной магией!

Он рассмеялся.

— О нет! Этого вы делать не станете. Вы не из тех людей,которые полагаются на старые, вышедшие из моды средства. Ваши методы будутсовременными и, наверное, весьма эффективными. Но вы не добьетесь своего.

— Почему вы думаете, что будет бой? Разве мы все уже непримирились с неизбежным?

— Все вы держитесь превосходно. Это очень забавно.

— За что, — тихим голосом спросила Лин, — за что выненавидите нас?