Ход был недлинный, метров сорок. Поднявшись по ступенькам,Вадим нажал точно такую же рукоятку, чуть приподнял люк – вокруг тишина итемнота.

Вылез, опустил за собой крышку. И очутился в лагернойкухне. Все было продумано на совесть – здешний люк гораздо у2же того, что вклубе, всего полметра, со стороны предстает промежутком меж стеной и огромнымшкафом для посуды, предусмотрительно приколоченным к стене. Никому и в головуне придет заподозрить неладное – ни охрана, ни комендант до сих пор нераскусили, а сволочная тетка Эльза то и дело швыряет за шкаф тряпки и прочиймусор, чем лишь способствует маскировке…

И – никого. А он-то побаивался, что опоздает. Опаздывала какраз Катенька по извечному женскому обыкновению. Выглянув в окно, Вадимконстатировал, что в обиталище коменданта горит только одно окно и доноситсякакая-то классическая музыка – большой эстет наш герр комендант. А вот в баракеохраны наблюдается некое непонятное оживление, абсолютно не свойственноепозднему часу. Горели все окна, то и дело в них промелькивали рослые фигуры,некоторые что-то носили, возле барака стоял небольшой автобус с заведенныммотором – не было тут допрежь такого автобуса. Оживление царило несуетливое,насквозь деловое, Вадим толком не разобрал доносившихся до него фраз, но тон уговоривших был определенно радостный. Кто-то даже громко и немелодично затянулпесню. Послышался собачий лай – вроде бы незнакомый, за это время стал уже различатьпо голосам обеих овчарок… Какие-то новшества заводит герр комендант, не сидитсяему спокойно.

Потом совсем рядом с кухней проехала автоцистерна – и этоймашины раньше что-то не наблюдалось, питьевую воду привозили в другой, гораздоменьше, на базе «ГАЗ-53», а это, как нетрудно определить, сто тридцатый«зилок». Цистерна исчезла из поля зрения, но уехала недалеко, слышно было, какпоблизости проскрипели тормоза, и мотор тут же умолк.

Потом в замке скрежетнул ключ, Вадим предосторожности радибесшумно отпрянул за шкаф, но узнал Катеньку, проскользнувшую внутрь сосноровкой опытной подпольщицы. Она заперла за собой дверь, как и он давеча,постояла, привыкая к темноте, затем осторожно двинулась вперед, тихонькопозвала:

– Ты тут уже?

Он медленно выдвинулся из-за шкафа, подняв перед собой рукив классическом стиле привидения. Катенька шарахнулась от неожиданности, но тутже фыркнула, подошла к шкафу и положила на стоявший с ним рядом стол явственнобулькнувший сверток. Сверток был довольно объемистым, так что ночное свиданиесулило массу приятного во всех смыслах.

– Что нового в Шантарске? – тихонько спросил он,помогая девушке разворачивать сверток.

– А что там может быть нового? – дернула онаплечиком. – Работяги опять проспект перекрыли, пришлось объезжатьогородами, пока им там лапшу на уши вешали. Говорят, Зайкин Филя снова едетподвигать попой. На центральном рынке по новой азеров лупят. Совершенно ничегонового.

– Тебя никто не засек?

– Если бы засек, сюда б давно уже ломились наши долбаныеорангутаны, – резонно заметила она, ловко разделываясь с упаковкаминехитрых закусок. – Слава богу, собирают вещички, а то никакого ужетерпежу – этот козел по кличке Иоганн мне всю задницу исщипал. ЖаловаласьМерзенбургу, только никакого толку, сам попытался мне в плавки залезть, а комуон нужен, совок зачуханный…

– Вещички собирают? Это зачем?

– А у них там, оказывается, что-то вроде пересменки, –сказала Катенька, с большой сноровкой извлекая пробку из бутылки. – Новыекакие-то нагрянули, на смену. Ни одного знакомого фейса.

– То-то я и смотрю – суета…

– Ага. Мерзенбург бегает, как ошпаренный, морда отчего-торадостная, так и цветет. Бегал-бегал, уморился, пошел свои симфонии Шаляпинакрутить. А те устраиваются. В общем, вроде ничего мальчики, хоть я и неприсматривалась особенно…

Она что-то еще безмятежно щебетала, накрываяимпровизированный достархан. Фройляйн особенным интеллектом никогда не блистала(разве что научилась безошибочно определять, какой штатовский президент какомуноминалу на купюре соответствует), но в хозяйственной сметке ей никак нельзябыло отказать – в три минуты сварганила на подстеленной газетке неплохой дляэтих мест натюрморт, симметрично поставила справа-слева от бутылки стаканчики,каковые тут же и наполнила. Потом, прекрасно ориентируясь в своих функциях,присела с ним рядом, закинула руки за голову и подначивающе потянулась.Впрочем, его и не требовалось особенно подначивать, господа гусары оголодали-сна жестких нарах…

Он хлопнул стаканчик, по-гусарски проигнорировав закуску,придвинулся поближе и расстегнул на девушке эсэсовскую рубашку сверху донизу.Грудки открылись на обозрение отнюдь не германские, весьма даже аппетитные.Было дело в Германии, давно тому, когда они с Пашей спьяну заказали немецкихшлюх, вопреки предупреждениям бывалых людей. Оказалось, бывалые люди были правы– товарец прибыл такой, что до сих пор икается.

Катенька пыталась что-то там ворковать, но он положил ейруку на затылок и решительно пригнул светловолосую головку к нетерпеливонапрягшемуся инструменту. Девчонка сноровисто принялась за дело – понятно,конспирации ради без обычных блядских охов-стонов, якобы изображавшихнеподдельную страсть. Снаружи все еще бродили новоприбывшие, иногда шумноперекликались, что-то непонятное звякнуло так, словно с высоты сбросили связкуметаллических цепей.

Обстановка, конечно, была самая что ни на естьсюрреалистическая. Удачливый и процветающий господин бизнесмен, объездившийполсвета и испробовавший массу дорогостоящих забав, от таиландских эротическихигрищ до плавания в полном одиночестве на айсберге у аргентинских берегов,куковал в сибирской глухомани, вставив за щеку рядовой шлюшке посреди кухонногохлама. Но, если копнуть глубже, эта-то здешняя зачуханность и возбуждала послевсего испытанного. Как на кондитерской фабрике – тамошние работяги со стажем насладкое и смотреть не могут, селедочку им подавай…

Кончив дело, она взялась было ластиться и ворковать что-тонасчет того, что здесь ей чертовски надоело, и нельзя ли пристроить ее в егофирму секретаршей (хорошо хоть замуж не просилась, ума хватало), но Вадимположил ее на пол и выдал по полной программе, без особого изыска в позах,однако ж обстоятельно – и в классической «миссионерской» позе, и перевернувши.Одним словом, за свою сотню зеленых постарался получить по максимуму, посленепривычно долгого воздержания буйная плоть никак не желала успокаиваться, такчто напоследок произошел еще один сеанс игры на яшмовой флейте.

В общем, стороны расстались, довольные итогом встречи внизах: одна стала богаче на сотню баксов, второй – изгнал призракспермотоксикоза. Пробираясь назад по пахнущему древесной гнильцой ходу, он небез злорадства вспомнил обожаемую женушку, имевшую обыкновение приставать стребованием мужской ласки в самые неподходящие моменты. Идеальная ситуация – и натрахалсядо одурения, и супруга в жизни не заподозрит, что муж сходил налево…