— Гомик? — спросила я.

Симочка отрицательно покачала головой.

— Человечек в черных чулках? — спросила Алиса.

Симочка снова покачала головой.

— Нет-нет, — пробормотала она, — ничего, просто головазакружилась.

С этими словами она выбежала из квартиры. Мы с Алисойпереглянулись.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила я.

— Великолепно, — ответила Алиса и поспешно Добавила:

— Человечков пока не вижу.

— Ну тогда я, пожалуй, поеду налаживать отношения сЕвгением, а ты меньше думай о Германе и займись чем-нибудь. Не, ровен часпогибнешь от безделья.

— Сама же запретила мне картины писать, картины писать, —обиженно пропищала Алиса.

Я посмотрела в ее огромные, слегка раскосые синие глаза,опушенные длинными, самой природой загнутыми до бровей ресницами, и подумала:

«Кукла, настоящая кукла».

Несмотря на то, что мы ровесницы, меня с детства не покидалоощущение, что моя Алиса кукла, с которой можно делать все, что угодно: кормить,причесывать, наряжать, ругать, воспитывать и укладывать спать. Возможно,причиной тому является удивительная ее покладистость.

— Сама же запретила мне писать картины, сама же запретила,запретила, — жалобно мямлила Алиса, наивно хлопая ресницами.

«И это взрослая женщина? Ох, когда же она выйдет издевичьего возраста?» — подумала я и со вздохом сказала:

— Ладно, пиши свои картины. Пиши, да не увлекайся и чащебывай на воздухе, на воздухе.

— Ура! Ура! — закричала Алиса, пытаясь задушить меня в своихобъятиях.

— Ваш кофе, сеньор.

Крахмальная стюардесса остановилась перед пожилым кареглазыммужчиной.

«Что делает в туристском классе этот богач? — подумала она,заученно улыбаясь. — Запонки, булавка в галстуке, костюм… Целое состояние!»

— Грациа, сеньорита, — машинально кивнул элегантный сеньор,принимая кофе от стюардессы.

Взгляд его был прикован к юному очаровательному созданию,запримеченному им еще в Монреале, где он вошел в самолет.

Сеньор осторожно поднес к губам обжигающе горячий кофе, синтересом наблюдая за тем, как озорно жестикулирует юная красавица. С этимиграциозными жестами и милой улыбочкой она мучила, просто пытала своегоспутника, судя по всему, отца. Бедняга явно хотел вздремнуть, девушка жетребовала общения. Она нетерпеливо желала знать, когда приземлится самолет.

— Хочу попрактиковаться в испанском, — обнаруживая милыйакцент, твердила она.

— Успеешь еще, — успокоил ее спутник, — я очень на тебярассчитываю. Поможешь мне переводить техническую документацию.

— О-о! — Девушка в притворном ужасе сжала пальчиками виски.— Чертежи и пояснительные записки на языке Сервантеса. Самого Сервантеса! Этонужно запретить законом!

Серебристый «Боинг» компании «Пан Америкен» опустился спрохладных высот в знойное марево горной котловины, к обрамленному скалистымипиками Мехико, бурлящему, кипящему во влажной экваториальной жаре.

Пассажиры уже разобрали багаж и разъехались. Девушка и ееспутник все еще томились в таможенной зоне, беспомощно вытягивая шеи. Тщетно.Обнаружить в толпе встречающих табличку со своими именами им так и не удалось.

— У вас затруднения? — Низкий голос с приятными интонациямизвучал красиво.

Девушка оглянулась, растерянно уставилась на незнакомца.

— Могу вам чем-нибудь помочь? — с доброжелательной улыбкойспросил он.

Пожилой мужчина демонстрировал изысканные манеры и, напервый взгляд, был приятен.

— Скоро ли ближайший рейс на Коацакоалькос? — оживившись,спросила девушка. — Нас не встретили…

Ее спутник с чемоданами стоял рядом, явно не понимаяиспанского.

— Коацакоалько? — обрадовался любезный незнакомец, произносяназвание города на индейский манер. — Вам нужно на юг?

— Да, сеньор, — подтвердила девушка. — Нас никто невстретил, — огорченно повторила она. — Скажите, можно ли туда улететь?

— Завтра, сеньорита.

Девушка огорчилась:

— О-о! Как же нам быть?

— Но если вам не покажется назойливым мое предложение, то выможете лететь сейчас же, со мной, — приятно улыбаясь, предложил незнакомец.

Девушка перевела разговор отцу.

— Я очень спешу, — кивнув пожилому сеньору, сообщил тот, —передай этому господину, что мы рады воспользоваться его любезностью. Но…выходит, что у него есть свой самолет?

— Да, да, — словно поняв, о чем идет речь, ответилнезнакомец, — у меня есть самолет. Небольшой, но очень надежный.

Только теперь спутник девушки заметил крупные бриллианты взапонках и булавке незнакомца. Пробежался взглядом по его дорогому костюму.Почувствовал неловкость.

— Мы будем очень вам признательны, — робея, сказал он, — но…мы ограничены в средствах. Девушка, краснея, перевела.

— О, это не имеет значения, — улыбнулся любезный сеньор. —Мне нужно туда же, куда и вам. Не лететь же в одиночестве.

— Мы будем вам очень признательны, — повторил спутникдевушки.

Он протянул руку, с поклоном представился:

— Анатолий Горов, инженер-гидротехник, лечу вот с дочкой поконтракту.

Любезный сеньор, улыбаясь, пожал руку инженеру, коснулсягубами изящных пальчиков девушки, представился:

— Друзья зовут меня Энрике Диас.

Через сорок минут маленькая двухмоторная «Чесна», покинуваэропорт Мехико, взяла курс на юг.

Радушный сеньор Диас вслушивался в милую болтовнюмолоденькой спутницы, щебетавшей без умолку то по-русски, то по-испански.

— Папа нервничает, потому что опаздывает, — рассказываладевушка, — он специалист по гидротехническим сооружениям. В порту Коацакоалькосуже вторые сутки простаивают корабли из России. Всякие драги и землечерпалки.Простой — это очень дорого, а без папы они не могут начать работы. Мы непонимаем, почему нас никто не встретил.

— Всякое случается, юная сеньорита, — успокоил ее сеньорДиас. — Во всем есть смысл, и все имеет значение. Люди порой не понимают знаковсудьбы…

— Сеньор Диас, — голос пилота, снявшего наушники, прозвучалнапряженно. — Погода ухудшилась. Нам не следовало вылетать из Мехико. Грозовойфронт движется с залива. Метеорологи предупреждали…