Ничего не изменилось. Зеленая искра скользнулапо перстню, но даже не оторвалась от него и очень скоро погасла. Всмотревшись впылавшую в воздухе руну, Таня стерла ее ладонью и попыталась еще раз, добавиврезкую горизонтальную черту, о которой прежде не вспомнила. Теперь дажеМедузия, некогда полгода терзавшая их курсом рунной каллиграфии, не нашла бы кчему придраться. Она бы только хмыкнула и чуть опустила подбородок –максимальное одобрение, которое можно было у нее получить.

После произнесения заклинания зеленая искрапослушно скользнула к руне, повторила все ее изгибы, а затем, направившись квазе, трижды коснулась ее в разных местах. Тане осталось лишь повторить все заискрой.

Каменная ваза крупно задрожала и неохотноотодвинулась с видом сурового стража, вынужденного пропустить в Эдемский садгрешника по бесплатному билету. Сразу за вазой в стене обнаружилась лестница,такая узкая, что Тане приходилось подниматься, выставив вперед одно плечо. Впротивном случае она цепляла бы стены. Ступеньки же, напротив, были высокие доневозможности. Таня подумала, что лестница, должно быть, сделана дляциклопов-дистрофиков.

Золотая нить уверенно указывала направление.Бьющий от нее тусклый свет разбрызгивался по влажным каменным стенам. После стасороковой ступени, когда Тане начало казаться, что она уже едва ли не под самойкрышей Тибидохса, проход внезапно расширился. Девушка оказалась на площадкеразмером примерно пять метров на пять с узкой, пробитой в стене бойницей, вкоторую пробивался свет луны. Значит, бойница выходила на ту же сторону, толькотеперь она находилась на полсотни метров выше, почти под самой крышей БольшойБашни.

В центре площадки на небольшом возвышении,чертя тросточкой по столетней пыли под ногами, сидел юноша. Его кожа в лунномсвете казалась голубой. Таня отпрянула. Она была убеждена, что об этомсекретном ходе никто, кроме нее, не знает. Лишь пролетит глухой ночью призрак вбелом одеянии или, спасаясь от Недолеченной Дамы, резвым потусторонним зайчикомпроскочит поручик Ржевский.

Юноша поднял бледное лицо. Таня узнала ГлебаБейбарсова. Вот уж кого она не ожидала тут встретить.

– Здравствуй! – сказал Бейбарсов.

– Откуда ты здесь?

Глеб пожал плечами:

– В общем, ниоткуда. Рад, что ты нашладорогу.

– Я нашла дорогу? – недоуменноповторила Таня.

– Ты пришла, потому что я звал тебя. Этоя посылал тебе сны! Я сомневался, правильно ли сделал, что закрыл секретныйход, – спокойно ответил Бейбарсов.

Он приподнял трость, и Таня увидела вокругручки золотистое сияние. Ее окутывал клубок невесомых световых нитей.

– Ну да, – сказал Глеб, проследивнаправление ее взгляда. – Моя бамбуковая трость притягивает лунный свет.Она полая.

– Там внутри что-то есть? – спросилаТаня, вглядываясь в странные очертания клубка.

Бейбарсов ускользающе усмехнулся.

– Лучше не спрашивай. Чтобы отнестись ктому, что там внутри, правильно и без омерзения, нужно быть некромагом.

– Я не хочу ничего с тобой обсуждать.Вообще это свинство – вытаскивать человека ночью из кровати темноймагией, – сказала Таня.

– Знаю.

– Ты что, все знаешь? Ты опоздал.Вакансия занята. По части всезнайства у нас Шурасик, – отрезала Таня.

Бейбарсов отнесся к этому выпаду с чудовищнымспокойствием. Таня даже обиделась. Ее упорно не воспринимали всерьез.Относились к ней хотя и нежно и терпеливо, но как к маленькой, довольно глупойдевочке.

– Ты дрожишь. Тебе холодно, – сказалБейбарсов. Он, как видно, вообще предпочитал не спрашивать, а утверждать.

Таня машинально кивнула, прежде чемзадумалась, стоит ли признаваться.

Она думала, что Бейбарсов с видомусаживающейся на гнездо курицы начнет стаскивать с себя свитер, как это обычноделал Ванька Валялкин, и собиралась гордо отказаться, но Бейбарсов поступилиначе.

Он поднял руку, повернул ее ладонью к потолку,и на ладони его внезапно вспыхнуло длинное рыжеватое пламя. От пламени стреском отрывались белые искры, похожие на искры бенгальского огня. В теснойкомнате под чердаком сразу стало тепло.

– Тебе не больно? – спросила Таня сизумлением.

Творить заклинания огня могла и она. Для магапятого года обучения в этом не было ничего особенно сложного. Но не насобственной коже, разумеется. Коже, как правило, не хватало фантазии отнестиськ огню с юмором.

– Нет, не больно, – сказалБейбарсов. – Старуха учила нас и не такому. Дважды она заставляла насспать в огне, таком жарком, что дверца печки накалялась докрасна. Я почти былосгорел, но меня подстраховала Аббатикова. А потом я и сам разобрался вхарактере этой магии… Не думаю, однако, что тебе тоже стоит это повторять. Тебяне защищает то, что защищает меня.

– А что защищает тебя?

Бейбарсов высоко поднял руку. Огонь жадновзметнулся к высокому потолку, и Таня увидела переплетенный рисунок иззапрещенных рун, переходивший на стены. Голова у нее закружилась от натискачерной магии.

– Это необычный зал. Некогда – много летназад – здесь собирались темные ученики Тибидохса. В самую длинную ночь годаони приходили сюда с Жилого Этажа для совершения тайного ритуала. Тогда жевыбирали короля и королеву темного отделения, которые считались полноправнымиповелителями весь год. Того, кто проговорился бы об этих встречах светлым,ждало отсроченное проклятие и мучительная смерть. Затем, уже при Сарданапале,традиция постепенно забылась, – пояснил Бейбарсов.

– Откуда ты знаешь про ход иритуал? – спросила Таня. Ни она, ни Ванька, ни Ягун ни о чем таком и неподозревали, хотя проучились здесь не один год и облазили всю школу.

– Мне рассказал ваш библиотечный джинн.Абдулла, кажется, – небрежно пояснил Бейбарсов.

Таня поразилась, как скоро джинн Абдуллапризнал в Глебе своего и доверил ему тайну, хотя Бейбарсов вел себя скромно,спокойно, не ходил в перстнях с черепами, не орал, что он темнее ночи, и несмазывал накладные ногти ядом гюрзы, как некогда это делала Попугаева.

Вот он – истинный опасный некромаг, которыйживет, даже не задумываясь о том, какую магию творит.

– Не думаю, что даже Шурасику известно обэтом секретном ходе. Чем, интересно, ты так быстро добился расположенияАбдуллы? – спросила она задумчиво.

Бейбарсов пожал плечами.