– Ну, ветеринарная магия как будтопозади! – бодро сообщил Баб-Ягун, когда бабуся подошла, чтобы заговоритьему длинные десятисантиметровые царапины на руках, оставленные когтями гарпий.

– Угу, – созерцая себя в зеркало,мрачно согласилась Таня, у которой точно такая же царапина – разве что гораздодлиннее – тянулась от глаза к подбородку. – Повезло, что хоть не налбу! – буркнула она, отворачиваясь от стекла.

В магпункте кроме нее, Баб-Ягуна и Яггенаходились еще Ванька и Верка Попугаева. Последняя пребывала в глубокомобмороке после того, как гарпия капнула на нее пометом. Ягге то и делоподносила к Веркиному носу пузырек с нашатырем. Нашатырь почему-то недействовал, и Попугаева продолжала живописно лежать без чувств. Тане, однако,казалось, что даже в обмороке Верка продолжает сканировать и запоминать все,что происходит вокруг.

– Во всем надо видеть хорошие стороны.Одним экзаменом меньше. Теперь всего только и остались: основы белой магии,теоретическая магия, практика сглаза, нежитеведение и история магии, –жизнерадостно продолжал Ягун.

– Другими словами, это Сарданапал,Поклеп, Зубодериха, Медузия и Безглазый Ужас. Причем Безглазый Ужас явнооставлен на десерт, – сказал Ванька.

Ран, после многих из которых могли остатьсяшрамы, у Ваньки было втрое больше, чем у Ягуна и у Таньки, а все потому, что,помогая Тане поймать вырвавшуюся у нее гарпию, он случайно забыл о своей. Приэтом, как оказалось, его гарпия о нем не забыла.

Таня посмотрела на Ваньку. Он – исцарапанный ирадостный, так мило и наивно улыбался ей и вообще был весь такой Ванька (нупрям слов других не найдешь – Ванька и Ванька!), что ей захотелось обнять его ивзъерошить ему волосы. Но тотчас невольно вспомнился усмехающийся Бейбарсов,чертящий тросточкой на пыльном полу. И хотя Глеба рядом не было, он незримостоял между ними. Чувство вины захлестнуло Таню как удавка. У нее перехватилодыхание. Она повернулась и выбежала из магпункта.

Ванька бросился было следом, но остановился напороге и растерянно посмотрел на Ягге. Та только руками развела и, пробурчавчто-то про шестнадцать глупых лет, дернула Ягуна за рукав.

– А ну не вертись, а то ошибусь! Будеткак в прошлый раз, когда у тебя вместо того, чтобы порез затянулся, пальцы наногах срослись!.. Ничего молодежь нынче не понимает! Пока сами в Тартар нескакнут, не поймут, что горячо! – сердито прикрикнула она на внука.

Не прерывая обморока, Верка Попугаевасвернулась калачиком и, нашарив подушку, набитую душистой одолень-травой,сунула ее под голову. Попугаева все в жизни предпочитала делать с комфортом.Даже находиться в бессознательном состоянии.

* * *

– Никому не хочу навязывать своегомнения, но, поскольку экзамен принимаю все-таки я у вас, а не вы у меня, вампридется сделать то, о чем я вас попрошу, – сияя добродушнейшей из всехсуществующих улыбок, поведал академик Сарданапал. – Каждому я вручу листокс темным заклинанием, которое нужно превратить в светлое. Соответственноученикам темного отделения будут розданы светлые заклинания, которые они должныпревратить в темные.

– А если у нас не получится? –крикнул с места Семь-Пень-Дыр.

Сарданапал вздохнул.

– Заклинания мне помогали записыватьМедузия и Великая Зуби, и сдается мне, подобрали… м-м-м… весьма своенравные.Так что мое пожелание, чтобы у вас получилось, иначе заклинания могут обидеться.

Он покосился на Ягге, которая стояла наготовеоколо окна. Вид у Ягге был осуждающий. В руках она держала походную аптечку, скоторой обычно приходила на драконбольные матчи.

Сарданапал взял со стола пачку белых листов ирешительно подбросил ее над головой. От перстня академика оторвалась зеленаяискра. Подхваченные неосязаемым ветром растрепанные листы метнулись к партам илегли на столы напротив тех, кому предназначались.

По бумаге пошли волны. Бумага выглядела такойпористой, что, казалось, рука, которая прикоснется к ней, провалится по локотьневедомо куда.

Зализина, по ошибке сцапавшая лист КузиТузикова, сидевшего с ней за одной партой, завизжала. Лист посерел, затемпотемнел, начиная с центра. Сухой раскатистый взрыв подбросил парту на полметравверх и аккуратно вернул на прежнее место. Узкий столб холодного огнявзметнулся к потолку.

К закопченной Зализиной заспешила Ягге с мазьюот ожогов. Зализина выла, прерывая вой короткими взвизгами.

– Лиза, соберись и перестань терзать моибарабанные перепонки! Ты не в оркестре!.. Предрекаю, что до конца экзамена тыдоживешь… Покажи ладони! – решительно распорядилась Ягге.

– Ах, Зуби, Меди! Ну зачем все этисвирепости? Девочки, я же просил что-нибудь мягкое, что-нибудь доброе!Например, берешь чужой вариант, а он превращается в укоризненный такойтюльпанчик, который грозит тебе бутоном! – огорчился академик.

– Тюльпанчик! Нечего сказать! –фыркнула Ягге. – Да не дергайте вы руками, барышня! У вас далеко еще непредсмертные конвульсии! Но у вас они обязательно будут, если вы еще разпопадете мне по носу!

– Ах, мамочка моя бабуся! Как она ееотшила! Теперь ты понимаешь, в кого я такой уродился! – восхищенно шепнулТане Баб-Ягун.

Сарданапал откашлялся, молодецки провел рукойпо усам и продолжал:

– Тузиков, кгхм… возьмешь другой лист!Остальные: коснитесь своими перстнями правого нижнего угла бумаги! Советуюничего больше не путать.

Едва магические перстни коснулись листов, набумаге медленно, точно всплывая из глубины, проявились руны магических заклинаний.

Таня с недоумением смотрела на доставшуюся ейруну, которую ей предстояло превратить в ее противоположность. Ей казалось, онавидит ее впервые. Больше всего руна походила на пару дерущихся богомолов.Значение руны Таня представляла себе очень приблизительно. Кажется, нечтосвязанное с временной передачей прав. Именно на это указывал характерныйросчерк в нижней части руны, общий для всех рун этого класса. Поломав головуеще некоторое время, она наконец вспомнила, что это была так называемая залоговаяруна. Темные маги использовали ее, когда передавали свой эйдос в залог стражаммрака, получая взамен необходимое умение или артефакт.