Я молча смотрю на осколки, обливаясь слезами.

Это же мамина любимая. Папа купил ей эту кошечку на блошином рынке, когда они только-только поженились. Она говорит, что именно с неё и начала коллекционировать стеклянных кошек.

А теперь это просто осколки.

Вот это я влипла так влипла.

И тут я начинаю хохотать. Не очень-то искренне, конечно, но, учитывая, как я сейчас себя чувствую, даже такой смех можно считать чудом.

При всём том, что здесь происходит, разбитая мамина статуэтка, даже самая любимая, – пожалуй, наименее существенная из всех моих бед.

Осколки стекла на полированных досках пола продолжают подрагивать, отчего мне начинает казаться, что весь дом слегка трясётся. Но я оглядываюсь по сторонам и вижу, что всё остальное в комнате застыло в полной неподвижности. Только обломки синего стекла на полу почему-то никак не могут успокоиться.

Замерев от страха, я как зачарованная смотрю на осколки, которые медленно начинают снова сползаться друг к другу и, складываясь вместе, образуют фигурку синей кошки.

Я не могу поверить собственным глазам, когда целёхонькая статуэтка так же стремительно, как только что падала, вдруг взлетает в воздух и, чуть покачнувшись, снова оказывается на столе. Секунду она подрагивает, а потом, восстановленная неведомым чудом, замирает на прежнем месте.

Я протягиваю дрожащую руку к кошечке и касаюсь её. Хвостик из синего стекла такой же прохладный и гладкий на ощупь, как был, без единой щербинки или трещинки. Всего пару мгновений назад он валялся на полу безнадёжно разбитый – а сейчас он абсолютно цел.

Я не понимаю, что происходит. Сначала те чёрные капли стёрли нашу кухню, а теперь эта синяя стеклянная статуэтка обратила время вспять. Мой собственный дом превратился в дворец невозможностей.

И тут я вспоминаю тот день, когда мы с Лили пытались испечь для мамы торт в её день рождения. Это было в прошлом году, на рождественские каникулы. День рождения у мамы двадцать восьмого декабря, как раз посередине между Рождеством и Новым годом[5]. Мама всё время говорит, что худшего времени для дня рождения не придумаешь, зато и подарок ей можно купить гораздо дешевле, на послерождественских распродажах.

В общем, папе удалось под каким-то предлогом увести её из дома, а мы с Лили обосновались на кухне и занялись тортом. Это я так говорю – занялись тортом, а на самом деле мы потратили кучу времени, чтобы вынуть из кухонных шкафов почти всё, что в них было, и стали спорить, какой же именно торт мы будем печь. В конце концов мы договорились о шоколадном, и Лили начала смешивать в миске сахар и сливочное масло.

Мне полагалось заняться взбиванием яиц, но я даже не успела достать их из холодильника: случайно отвлеклась на книгу, которую подарила мне на Рождество миссис Брэдбери, – «Краткая история времени» Стивена Хокинга[6]. Впервые увидев её название, я решила, что это будет скучнейшее повествование об истории часов, но на самом деле в книге рассказывается о Большом взрыве, чёрных дырах и о том, как устроена Вселенная. Иными словами, это оказалась самая лучшая книга из всех, что я читала.

Привалившись плечом к холодильнику, я углубилась в седьмую главу – про энтропию и стрелу времени, когда голос Лили вдруг выдернул меня в реальность:

– Мейзи!

Подняв глаза, я увидела Лили – она стояла рядом, что-то мешая в миске, и недовольно хмурилась.

– Что?

– Яйца, – сказала она, выразительно вздохнув.

Было видно, что я уже её здорово раздражаю, а ведь мы только начали печь торт. Папа сказал, что будет очень мило, если мы сделаем что-нибудь для мамы вместе, вот только я не думаю, что это так уж весело, если Лили будет только приказывать мне, что делать.

Я полезла в холодильник и достала коробку с яйцами. Мысли мои всё ещё были переполнены тем, что я только что прочитала, и когда у меня перед глазами оказалась эта коробка, мне вдруг пришла в голову идея – как донести наконец до Лили, до чего замечательная вещь наука. Я открыла коробку, достала одно яйцо, но, когда Лили протянула за ним руку, я спросила:

– Из чего состоит яйцо?

Лили уставилась на меня как на дурочку:

– Это яйцо, Мейзи. Оно состоит из яйца.

Я помотала головой.

– Нет, ты не понимаешь, – сказала я, не обращая внимания на вновь проступившее на лице сестры раздражение. – Оно состоит из атомов. Всё в мире состоит из атомов. Но в этом яйце атомы расположены определённым образом. – А потом я бросила яйцо на пол.

Лили потрясённо ахнула, когда оно, шлёпнувшись, расползлось по плитке:

– Мейзи!

– Не волнуйся, – быстро сказала я, глядя на жёлтую кляксу под ногами. Осколки скорлупы разлетелись чуть ли не по всему полу. – Я всё уберу. Но посмотри на это яйцо, Лили. Из чего оно состоит сейчас?

Лили тяжело вздохнула – как обычно, когда я пытаюсь хоть как-то заинтересовать её наукой.

– Из атомов, – монотонно повторяет она. – Оно по-прежнему состоит из атомов.

– Верно, – подхватываю я, радуясь, что Лили поняла. – Оно состоит в точности из тех же атомов, что и раньше, только теперь они расположены иначе.

– Ну да, – кивает Лили. – Потому что теперь яйцо разбилось и тебе придётся убирать всю эту грязь.

– Да-да, знаю, – соглашаюсь я. – Но яйцо могло бы разбиться множеством разных способов. Пока оно было целым, все его атомы располагались в очень организованном порядке, а сейчас этот порядок распался, и расположение атомов стало случайным. То есть энтропия яйца возросла.

Лили нахмурилась, глядя на заляпавший пол яичный желток:

– Что ещё за энтропия?

– Энтропия – это мера случайности и беспорядка, – увлечённо объясняю я. – Во Вселенной энтропия постоянно возрастает. Яйца бьются, стекло трескается, звёзды сгорают. Мы никогда не видим, чтобы осколки яичной скорлупы сами собой соединились, чтобы снова превратиться в целое яйцо. Ни один известный науке закон природы не утверждает, что такое полностью невозможно, но шансы на то, что каждый атом вернётся в исходное упорядоченное положение, настолько малы, что ты с большей вероятностью дождёшься конца Вселенной, чем того, что разбитое яйцо снова станет целым.

Я стояла, довольно улыбаясь, и ждала, что вот сейчас сестра наконец осознаёт, до чего всё это замечательно, – но Лили только тряхнула головой:

– По-моему, если ты и дальше будешь бросать яйца на пол, конец Вселенной настанет раньше, чем мы управимся с тортом. Хватит разводить тут грязь, Мейзи, лучше приберись.