Девушка кивнула:

– Да. Благодаря вашей щедрости.

– Все в порядке, Дафния. Повторяю, я просто выгодно поместилкапитал. Когда я отвоюю ваши деньги, вы вернете мне долг и заплатите солидныйгонорар.

Она печально улыбнулась:

– Боюсь, что ваши шансы получить солидный гонорар так жепризрачны, как и перспективы «вложенных» в меня денег. Лишь получив работу, ясмогу вам возвращать десять-пятнадцать долларов ежемесячно. Вряд ли это васустроит.

– Разрешите мне дать вам добрый совет: перестаньтетревожиться о будущем. Сейчас еще ничего нельзя предугадать.

Войдя в свой кабинет, где Делла Стрит что-то печатала, сидяза маленьким столиком, Мейсон сказал:

– Бедное дитя! Мне так ее жаль… Она права: в одно мгновениевесь ее привычный мир рухнул и рассеялся как дым.

– Хоть какие-то шансы у нее есть?

– Не знаю. Если мне удастся добиться отмены решения об опекеи если Горас Шелби именно такой человек, каким я его себе представляю, тогдаеще не все потеряно. Однако нужно доказать, что с Горасом Шелби безобразнообращались, искусственно взвинчивали и добивались нервного истощения, не говоряуж о применении какого-нибудь наркотического препарата, противопоказанного приего состоянии. Последнее могло и вправду повредить его умственным способностям.Их стратегия ясна как божий день. Они избавились от Дафнии на максимальнопродолжительное время. В ее отсутствие они делали все возможное, чтобыподорвать психическое здоровье Шелби. Затем, когда они уже не осмеливалисьзатягивать дальше исполнение своего плана, они обратились в суд. Конечно, тотфакт, что они заявили о его намерении отдать племяннице, которая к тому же,кажется, вообще ему не сродни, сто двадцать пять тысяч долларов, то естьпрактически все, что у него лежало в банке, сыграл огромную роль в вынесениисудебного решения об учреждении опеки. Поставь себя на минуту на место судьи, ккоторому являются «близкие родственники» пожилого человека и начинают излагатьподобные «вопиющие» вещи. Могу поспорить, что ты тоже решила бы, что несчастныйШелби нуждается в охране своих собственных интересов.

Делла Стрит кивнула:

– Вы правы, шеф… Кстати, вас дожидается мистер СтэнлиПэкстон.

– Пригласи его. А сама займись-ка вот чем, Делла. Нужносфотографировать чек на сто двадцать пять тысяч с подписью Дафнии на обратнойстороне и письмо к ней от Гораса Шелби. А пока спрячь их в сейф.

Делла протянула руку.

– Минуту, они мне еще нужны. Живее веди сюда мистераПэкстона. Он человек занятой, его временем надо дорожить.

Делла Стрит вышла в приемную и тотчас же вернулась всопровождении вице-президента банка.

– Мистер Мейсон, – заговорил банкир, – я оказался в довольнонеловком положении.

Мейсон вопросительно поднял брови, жестом приглашая своегопосетителя сесть в кресло.

Пэкстон уселся, пригладил волосы и обеспокоенно посмотрел наадвоката.

– Время от времени нам приходится сталкиваться саналогичными вещами, и мы научились оценивать людей. Вы понимаете,первоочередная задача любого банка – защищать интересы вкладчика.

Мейсон кивнул.

– Горас Шелби – наш старый клиент, ну а его опекун, с точкизрения банка, чужак, захватчик, человек, вмешивающийся в дела других.

– Но по распоряжению суда… – улыбнулся Мейсон.

– Совершенно верно, по распоряжению суда… – Вздохнув,Пэкстон добавил: – Именно по этому поводу я и пришел с вами посоветоваться.

Мейсон снова кивнул:

– Я вас слушаю.

– Конечно, это некоторое отступление от правил, потому чтовы адвокат не его, а его племянницы.

Мейсон молчал, ожидая продолжения.

Пэкстон сложил кончики пальцев и уставился глазами вкакое-то пятно на полу, находящееся от него на расстоянии пяти футов. Слушаяего, можно было сразу сказать, что он привык иметь дело с цифрами и точными формулировками,а поэтому предельно ясно выражает мысли, дабы избежать возможностинеправильного толкования.

– В операциях с опекунами обычно принято, чтобы опекунзаполнил бланк вкладчика, приложил к нему нотариально заверенную копиюсудебного решения, после чего мы переводим счет на имя опекуна.

– В данном случае эта процедура не была соблюдена?

– В данном случае, – сказал Пэкстон, – я отлично помнилформулировку судебного решения, потому что имел возможность прочитать его. Тамбыло сказано, что Борден Финчли, как опекун, получил право распоряжаться всемивкладами Гораса Шелби, находящимися в Национальном банке, в целях сохраненияэтих вкладов. Аналогичное распоряжение получила и расчетная группа банка. Послеэтого Борден Финчли, очевидно не доверяя нам, написал чек полностью на всюсумму вклада Гораса Шелби.

– И открыл новый счет на свое имя как опекун? – спросилМейсон.

– Да, но только временно. Он действительно открыл новый счетв качестве опекуна, но примерно через два часа отправился в другой банк и открылтам счет уже на имя Бордена Финчли и перевел туда решительно все, что было унего на счете.

Мейсон усмехнулся:

– Значит, этот тип миндальничал с вами до тех пор, пока выне перевели ему все денежки Гораса Шелби, а потом, прошу прощения за грубыеслова, наплевал на вас?

– Вероятно, он почувствовал, что мы ему не слишкомсимпатизируем. Мы считаем Гораса Шелби хотя и пожилым, но весьма проницательнымдельцом. Вы же знаете, что в семьдесят бывают дряхлые старцы и полные силмужчины в девяносто!

– А Горас Шелби был полон сил?

– Мы все его считали исключительно порядочным, приятнымчеловеком и умным и дельным бизнесменом, как я уже говорил… Уж если бытьоткровенным, он бывал порой немного рассеянным, но с кем такого не случается,однако полностью полагался на Дафнию, ну а та всегда была сама аккуратность.

– А что вы скажете о Дафнии?

– Это не девушка, а клад. Очаровательная, горячо любящая ипреданная, которая посвятила всю свою жизнь старику дяде и нисколько этим нетяготится. Главное – она ухаживала за ним из-за искренней привязанности, авовсе не из расчета. Личная выгода ее ни капельки не интересует.

Мейсон кивнул:

– Значит, он воспользовался решением суда и сразу же забралденьги из вашего банка?

– Совершенно верно. Может, было бы лучше, если бы Финчли ненарушал неписаного закона, то есть оставил бы прежний счет Шелби и лишь велелнам сделать пометку, что с этого счета без его, Бордена Финчли, ведома ничегонельзя брать.