Чуба-Ху сама разрешила сомнения и безотчетные тревогиСварога: тявкнула глухо, резко повернулась и, шкрябнув когтями по палубе, мигомскрылась за завесой дождя. Будто и не было ее.

А граф Гэйр, к своему стыду, испытал даже отчетливоеоблегчение. Черт те что… Он выпрямился, перевел дух, огляделся. Никого. Чубанаверняка лишь прибегала показать, что, мол, все нормально, капитан, все идетпо плану. Наверняка… А что, обежать верхнюю палубу по кругу – это для нее разплюнуть… Если только волки умеют плеваться. Получается, все спокойно, а разспокойно – Клади тоже справилась и сейчас должна находиться на левом борту,держать под контролем выходы на палубу…

Сварог заковыристо выругался, помотал головой, отгоняянеприятные и, главное, ненужные в этот момент воспоминания. Прибежала, посмотрелаи убежала, делов-то…

Итак, верхняя палуба в наших руках. Но особых причинобольщаться нет. Первая часть их плана, рассчитанная на внезапность, насмятение в рядах противника, на спонтанные и оттого непродуманные вражескиедействия, исполнилась, однако совершенно неизвестно – самая легкая или самаятрудная.

Сварог, крадучись, спустился на палубу ниже и скользнул кштормтрапу, тому самому, по которому сто лет назад взошел на борт броненосца вобразе адмирала Вазара. Посмотрел вниз – и аж присвистнул. На представительнойгребной регате этим парням светила бы золотая медаль. Страх смерти,господа, – вот лучший стимул для гребца…

Тоурантские лодочки, отсюда – размером со спичку, не больше,уже терлись бортами о бронированный корпус «Адмирала Фраста». На нижнююплощадку штормтрапа запрыгнула фигурка, легко узнаваемая и в сумерках, и вдождь. Человек, несмотря на внушительную комплекцию, одолевал узкий траппроворно, по-молодецки юрко, будто торопился на винное угощение или в объятия кюной распутнице.

Сварог шагнул было навстречу – и вдруг шарахнулся в сторону,в тень. Водяная смерть и кальмара в печень! Личину бертольера-то он ведь так ине скинул! Как нацепил, так в ней и расхаживает. Недолго и пулю схлопотать отнеосведомленного человека, а лишний шум нам ни к чему…

Заклинанием он быстро освободился от чужой видимости, иотставного суб-генерала у верхней балясины штормтрапа встретил уже несомненныйграф Гэйр, мастер Сварог.

– Обстановка? – кратко и без приветствияосведомился запыхавшийся Пэвер.

– По плану.

Суб-генерал кивнул, перегнулся через фальшборт и помахалрукой. Потом вновь повернулся к Сварогу:

– Все живы?

– Все. Олес ранен.

– Я вижу, у вас тоже…

– Царапины.

Суб-генерал облегченно перевел дух и позволил себе слегкарасслабиться. Даже улыбнулся грустно:

– Ну, капитан, я вам доложу: лучше самому голыми рукамирубиться с сотней вооруженных до зубов головорезов, чем в отдалении ждатьприговора, – рукавом прожженного в нескольких местах френча Пэвер вытерпот, в изобилии стекавший по лицу вперемешку с дождевыми каплями. Лицо боевойраскраской покрывали подтеки копоти, ежик на голове сейчас напоминал шерстьпомойной кошки.

– Ну, возможность порезвиться в схлестке с головорезамия вам предоставлю, слово дворянина… – серьезно сказал Сварог.

– Согласен. Но до того мне нужно избавиться от сухостив горле. Если я сейчас не приму внутрь бокальчик-другой, то за себя не отвечаю…

– Где наш милейший Рошаль?

– На лодках. Поднимается.

По штормтрапу споро потянулась бесшумная цепочка.

– Как там?

Пэвер судорожно, как-то затравленно вздохнул и сказал оченьтихо:

– Земля трясется – стоять невозможно, – голос егосливался с шорохом дождя. – Ветер с гор раскаленный, как из топки. Пожары…нет, пожар, один, всего лишь один пожар, мастер капитан, он накатывается, онуже рядом… Даже я начал шептать молитвы Пресветлому. А представляю, каково тем,кто остался в городах… Впрочем, городов, наверное, уже нет…

Один за другим на палубе появлялись тоурантские«десантники», беззвучно распределялись вдоль фальшборта и застывали в ожиданииприказов под проливным дождем. Сварогу их лица, в общем-то, понравились:собранные, решительные… лица людей, готовых рвать врага зубами. Никто из нихпока не проронил ни звука. Дисциплинка на высоте, молодцы…

Логика отбора очевидна: старых и немощных среди первогоэшелона тоурантцев не было, только молодые, крепкие мужики, примерно столько же– молодых, крепких женщин, столько же – подростков никак не младше двенадцати.Женщины и дети тоже при оружии, держат его умело и занимают места в одном рядус мужчинами. И дети выбраны не иначе по одному от фамилии. Логично, мысленносогласился Сварог. Генофонд Тоуранта, по крайней мере, имеет шанс насохранение…

– Арсенал, – негромко доложил Пэвер, – дваавтомата, один исправный мушкет, два пистоля, семь арбалетов, полтора десяткалуков, из холодного оружия в основном кинжалы и охотничьи ножи. Все остальноеоружие пошло на дно, вместе с кораблями…

– Плюс один карабин вахтенного, что лежит за ящиком поправому борту. По левому борту тоже что-то да отыщется, у баронетты надоспросить.

Сварог перегнулся через фальшборт. Лодки, одна за другойделовито и без сутолоки высадив боевые отряды на штормтрап, быстроразворачивались и брали курс обратно на берег: на всех спасшихся пассажировразгромленного флота лодок не хватало. Остальным предстоит заплыв во вторуюочередь, и в третью, и в четвертую… Пока берег не накроет огнем.

– Бойцы разбиты на взводы. Один род – одинвзвод, – пояснил Пэвер. – И командовать проще, глава рода – взводный.А мальцы будут вестовыми. Надо же держать связь с командованием и междувзводами… – и добавил: – Рошаль придумал. А ведь понимает, стервец…

– Кто у них главный?

– Дож на берегу остался, будет уходить последним, когдавсех перевезут… Старик – а силища о-го-го, ни в какую… Так что самогоглавного у нас пока…

– И сколько их всего? – перебил Сварог: люди потрапу все поднимались и поднимались.

Пэвер на секунду запнулся, посмотрел на Сварога почтибеспомощно.

– Примерно тысячи четыре, мастер капитан…

Сварог вцепился в поручень фальшборта так, что хрустнуликостяшки. Этого он не ожидал. Сотен пять-шесть – еще куда ни шло, но – четыретысячи, мать твою! На корабль с экипажем в триста душ! А запасы провианта, адети, лекарства, жилые отсеки, топливо?..

– Не потонем, а?..

– Ерунда, – Сварог мотнул головой, изо всех силстараясь выглядеть уверенным и в завтрашнем дне, и в послезавтрашнем. И вообщев светлом будущем. – Да на такую громадину и десять тысяч влезет…

Он вдруг почувствовал беспричинную злость и до хруста сжалзубы. Нет, врешь, всех возьмем и всех довезем как миленьких, никто, бляха-муха,не уйдет обиженным…