— Нет. Честно говоря, все это сильно смахивает… накапитуляцию.

Я посмотрела на нее. Утешительница медленно кивнула.

— Что ж, в вашем случае это вполне объяснимо. Я сновапотуп??лась, проглотив обидные слова.

— Давайте поменяем тему, — предложила Кэти. — Вы по прежнемуполучаете удовольствие от своего Призвания?

— По прежнему. — Это было уже проще. — Начался новый семестр.Я боялась, что мне надоест… ну, повторение одного и того же материала… нооказалось, что это не так. Старые истории каждый раз звучат по разному.

— Курт хорошо о вас отзывается. Говорит, что ваш курс одиниз самых востребованных в университете.

Мои щеки загорелись от похвалы.

— Приятно слышать. Как ваш супруг?

— У Курта все замечательно, спасибо. Наши носители впревосходной для их лет форме. Думаю, у нас впереди еще долгая жизнь.

Мне стало любопытно, останется ли она в этом мире,переселится ли в другого человеческого носителя, когда придет время, илиотбудет. Но затрагивать некоторые щекотливые темы было ни к чему, и поэтому ясказала:

— Мне нравится преподавать. Должно быть, это как то связанос моим Призванием в качестве Водоросли, почти не пришлось переучиваться. Я такблагодарна Курту…

— Это им с вами повезло. — Кэти тепло улыбнулась. — Вызнаете, как сложно заполучить профессора истории, который побывал хотя бы надвух планетах учебной программы? Вам же довелось жить почти на каждой. Да ктому же на самом Истоке! Любая школа на этой планете вас с руками оторвет. Куртсобирается загрузить вас так, чтобы даже времени на мысли о переходе в другоеместо не оставалось.

— Почетного профессора истории, — поправила я. Кэтиулыбнулась, а затем тяжело вздохнула — улыбка медленно угасла.

— Вы так давно ко мне не заглядывали… я уж было подумала,что проблемы решились сами собой. А потом я вдруг поняла: может, вы неприходите, потому что становится все хуже.

Я молчала, разглядывая свои руки.

Светло коричневая кожа — бронзовый загар, который никогда несходил, неважно, проводила я время на солнце или нет. Над левым запястьем однатемная веснушка. Ногти коротко подстрижены. Мне не нравились длинные ногти. Онинеприятно царапали кожу. Пальцы у меня были и без того такими тонкими идлинными, что с длинными ногтями выглядели странно… даже для человека.

Утешительница подождала немного и спросила:

— Интересно, мои догадки верны?

— Кэти. — Я медленно выговорила ее имя. Еле слышно. — Почемувы оставили человеческое имя? Чтобы чувствовать… единение? Я про носителя? —Мне хотелось спросить и о выборе Курта, но это был слишком личный вопрос дажедля супруги: задавать его нужно было самому Курту. Я, наверное, и так проявилабестактность, но Кэти рассмеялась.

— Ну, конечно же, нет. Разве я вам не рассказывала? Хм.Может, и нет: моя работа слушать, а не говорить. Большинству Душ, с которыми яобщалась, не требовалась такая поддержка, как вам. Знаете ли, я ведь прибыла наЗемлю в составе одной из первых партий, когда люди еще и понятия о нас неимели… Жила среди соседей людей. Мы с Куртом несколько лет выдавали себя занаших носителей. Даже когда мы захватили прилегающую область, люди все равно тои дело забредали. Вот так я и стала Кэти. И потом, чтобы перевести моепредыдущее имя, потребовалось бы целых четырнадцать слов, и никакихуменьшительно ласкательных. — Она улыбнулась. Косой лучик солнца упал на ееглаза, и на стене заплясал серебристо зеленый отблеск. На миг изумруднаярадужка заиграла переливами.

Неужели эта кроткая женщина была в числе первопроходцев? Сминуту я переваривала услышанное, глядя на нее новыми глазами, с гораздобольшим уважением. Я никогда не относилась серьезно к Утешителям — до сего дняне возникало повода. Они были для тех, кто борется, для слабаков, я стыдиласьсюда приходить; теперь же, услышав историю Кэти, я несколько раскрепостилась.Кэти понимала, что такое сила.

— Сложно было? — спросила я. — Притворяться одной из них?

— Нет, не очень. Разумеется, ко многому пришлось привыкать…так много нового. Эмоции били через край. Сперва получалось только одно:следовать привычной модели поведения.

— А Курт… Вы сами решили остаться с супругом вашегоносителя? Когда «все закончилось»?

Больной вопрос, и Кэти сразу же это уловила. Она поменялапозу, подобрала под себя ноги и ответила, устремив взгляд куда то над моейголовой.

— Да, я выбрала Курта… а он — меня. Конечно, поначалу этобыло всего лишь задание. Естественно, проводя так много времени вместе,выполняя опасную миссию, мы привязались друг к другу. Видите ли, у Курта как уректора университета было много знакомых, приятелей. Наш дом стал пунктомвнедрения. Веселые были времена. К нам в гости приходили люди, а выходили отнас собратья. Мы старались проворачивать все как можно быстрее и без лишнегошума — вы же знаете, как эти существа склонны к насилию. Каждый день мы жили вожидании смерти, в постоянном возбуждении и часто — в страхе. По моему,достаточно причин, чтобы остаться вместе после того, как необходимость всекретности отпала. И я могла бы солгать, успокоить, сказав, что все такпросто. Однако… — Она покачала головой и поглубже вжалась в кресло, буравя менявзглядом. — За многие тысячелетия люди так и не разобрались в том, что такое«любовь». Что в ней от тела, а что — от разума? Что по воле случая, а чтопредначертано судьбой? Почему идеальные браки рушатся, а неподходящие парыживут в любви и согласии? Они не знали ответов, и я не знаю. Любовь простоесть, и все. Моя носитель любила носителя Курта, и их любовь не умерла, когдаразумы поменяли владельцев.

Она слегка нахмурилась и пристально посмотрела на меня. Ясгорбилась в кресле.

— Мелани все еще тоскует по Джареду, — констатировала Кэти.Моя голова против воли кивнула. — Вы по нему тоскуете.

Я зажмурилась.

— Сны продолжаются?

— Каждую ночь, — пробормотала я.

— Расскажите о них. — Ее тихий голос уговаривал.

— Не хочу вспоминать.

— Знаю. Но попытайтесь. Это поможет.

— Как? Как мне поможет, если я скажу вам, что каждый раз,закрывая глаза, я вижу его лицо? Что каждое утро просыпаюсь и плачу, оттого,что его нет рядом? Что воспоминания настолько сильны, что я больше не могуотличить, где ее, где мои?

Я замолчала и стиснула зубы.

Кэти протянула мне белый носовой платок. Я не двинулась сместа. Утешительница подошла ко мне, уронила платок мне на колени, села наподлокотник моего кресла и стала ждать.