На меня глазели. На мне не было спортивного костюма, к томуже я не бежала трусцой, а неслась, словно за мной гнались. Но никто не лез; всесмущенно отводили глаза — наверное, думали, что я привыкаю к носителю, раз ведусебя как ребенок.

Я перешла на шаг, повернув на север, чтобы обогнуть офисКэти.

Моя ходьба скорее напоминала бег. Ноги быстро быстро стучалипо тротуару, словно в ритм какой то песенке. Шлеп шлеп шлеп по асфальту. Нет,для ритма барабанов слишком много злобы. Неистово: шлеп шлеп шлеп. Как будтокого то бьют. Холодок пробежал по спине.

Вдали показался фонарь над дверью: моя квартира. Пройтивсего ничего. Но я не стала переходить дорогу.

Меня мутило. Со мной это случилось впервые, но памятьуслужливо напомнила всю гамму ощущений при рвоте. На лбу выступила холоднаяиспарина, в ушах загудело. По всей видимости, мне предстоит испытать это насебе.

Вдоль тротуара шел газон. Рядом, за фонарем, виднеласьаккуратно подстриженная живая изгородь. Не тратя времени на поиски местаполучше, я поковыляла к свету и обняла фонарь. От тошноты кружилась голова.

Да уж, меня определенно сейчас вырвет.

— Странница, это вы? Странница, вам нездоровится?

Голос показался смутно знакомым. Только этого не хватало:зрителей, которые смотрят, как я склонилась над кустом и изрыгаю остатки ужина.

— Кто ваш Целитель? — спросил голос откуда то издалека,прорываясь сквозь гул в ушах. Рука коснулась моей согнутой спины. — Вызвать«скорую»?

Я хорошенько прокашлялась и покачала головой. Второгоприступа ждать не приходилось: желудок опустел.

— Нет, все в порядке. — Я выпрямилась, не отпуская фонарь,подняла глаза и увидела, кто застал меня в минуту слабости.

Искательница из Чикаго крутила в руке сотовый. Я смерила еепристальным взглядом и снова склонилась над листьями. Плевать, что тошнить уженечем, главное — не видеть ее лица.

Пока пустой желудок тщетно тужился, меня осенило: она здесьне просто так.

О нет! Только не это, нет, нет, нет!

— Зачем? — Я задыхалась, дурнота и паника мешали говорить. —Зачем вы приехали? Что случилось? — В висках стучали неутешительные словаУтешительницы.

Я взглянула на руки, вцепившиеся в лацканы черного костюмаИскательницы, и только через две секунды поняла, что руки мои.

— Хватит! — прошипела она, меняясь в лице. Я ее трясла.

Руки разжались, ладони закрыли лицо.

— Извините! — выдохнула я. — Не знаю, что на меня нашло.

Искательница наградила меня злым взглядом и поправилаодежду.

— Вы нездоровы, и, вероятно, я вас напугала.

— Не ожидала вас увидеть, — пролепетала я. — Зачем выприехали?

— Давайте сначала заглянем в Лечебницу. Если это грипп, еголегко вылечить. Не стоит испытывать новое тело на прочность.

— Грипп тут ни при чем. Я не больна.

— Отравление? Тогда нужно сообщить властям, где вы купилинесвежие продукты.

Ее назойливость начинала действовать на нервы.

— Это не отравление. Я совершенно здорова.

— Вы должны показаться Целителю. Беглый осмотр… носителянужно беречь. Нельзя быть такой безответственной. При нашем то уровнездравоохранения…

Я глубоко вздохнула, борясь с желанием снова в неевцепиться. Я была на целую голову выше. В драке ей меня не одолеть.

В драке? Я развернулась и быстро зашагала к дому. Слишкоммного эмоций. Надо срочно успокоиться, пока я чего нибудь не натворила.

— Странница! Подождите! Целитель…

— Целитель мне не нужен, — не оборачиваясь, ответила я. —Просто… слегка захлестнули эмоции. Все уже прошло.

Искательница не ответила. Пока я гадала, как она истолкуетмои слова, сзади застучали каблучки. Оставив дверь открытой — все равно войдет!— я подошла к раковине, наполнила стакан и прополоскала рот. Она молча ждала.Склонившись над раковиной, я внимательно разглядывала сливное отверстие.

Ее терпение быстро иссякло.

— Вот что, Странница… кстати, вы еще не сменили имя? Вдругвам неприятно, когда вас так называют?

Я не отрывала взгляд от раковины.

— Меня все еще зовут Странница.

— Занятно. А я думала, вы из тех, кто сам выбирает себе имя.

— Я выбрала. Меня устраивает имя Странница.

Мне уже давно стало ясно, что в пикировке, которую яподслушала в свой первый день в Лечебнице, была виновата Искательница. Такойвызывающей Души мне не доводилось встречать за все девять жизней. Мой первыйЦелитель, Брод в глубокой воде, один из добрейших и мудрейших Душ, — и тот невыдержал. Это успокаивало…

Я повернулась к Искательнице, которая расположилась надиване, всем своим видом показывая, что не спешит уходить. На ее губах играласамодовольная улыбка, глаза навыкате насмешливо щурились. Я едва сдержалазлость.

— Зачем вы приехали? — повторила я вопрос, стараясь говоритьровным голосом. Я не позволю ей второй раз вывести меня из себя.

— От вас давно не было никаких новостей, вот я и решилазаехать. Наше дело пока не продвинулось.

Пальцы сжали край раковины, но голос не выдал охватившегоменя облегчения.

— Это лишнее. К тому же прошлой ночью я отправила вамсообщение.

Ее брови сошлись, придав ей вид одновременно сердитый ираздосадованный, как будто в ее гневе виноват кто то другой. Искательницадостала карманный компьютер и несколько раз ткнула в экран.

— Ах да, я еще не проверяла почту, — сухо произнесла она ипритихла, просматривая полученный текст.

— Я отправила его рано утром, — сказала я. — В полусне.Наверное, часть я вспомнила, а часть мне просто приснилась.

Слова Мелани сами сорвались с языка; я даже добавила эдакийлегкомысленный смешок в конце — от себя. Да, я слукавила. Пошла на обман.Искательнице незачем знать, что я слабее своего носителя.

В кои то веки Мелани не злорадствовала над моим признанием.Она была слишком рада, слишком благодарна, что я ее не выдала, пусть и посвоим, меркантильным, соображениям.

— Занятно, — пробормотала Искательница. — Еще один на воле…— Она покачала головой. — Видно, мир еще не скоро наступит. — Было видно, чтомысль о хрупкости мира ее не только не ужасает, а напротив — радует.