Мейсон кивнул.

— Сомневаюсь, чтобы ему это понравилось. Он нервничает, когдаему перечат… Короче, я рад, что ничего не знаю об этом деле… Послушайте,Мейсон, я очень сочувствую той девушке. Даже собираюсь заглянуть к ней. Не точтобы я мог ей чем-то помочь, а просто пусть знает, что мне ее жаль, ну, и всетакое. Я не думаю, что это она угнала машину.

— Тогда кто же?

— Какой-нибудь шалопай слонялся по улице и увидал машинуЖюля.

— А может, у вас есть какие-нибудь соображения о личностиэтого шалопая?

Горас Хоман прищурился, понизил голос и сказал:

— Ну, если ставить вопрос таким образом… — Внезапно онкоротко хохотнул: — Подождите, вы же Большой Злой Волк по отношению к нашемудому. Какие у тебя огромные зубы, бабушка! Нет, мистер Мейсон, я не могупозволить себе даже высказать догадку, к тому же у меня встреча с совершенно очаровательнойособой, ровно через двадцать минут. У меня осталось всего десять минут, чтобыпереодеться. Извините, старина, вы же знаете, как это бывает. Да, я собираюсьзаглянуть к этой мисс Клэр. Как считаете, она не станет возражать?

— Мысль неплохая, если только вы не собираетесь вытягиватьиз нее какую-нибудь информацию. Предупреждаю, я попрошу ее ничего вам неговорить…

Хоман подмигнул.

— Что ж, честная сделка. Я ведь вам тоже ничего не сказал,не так ли?

— Абсолютно ничего.

— Значит, мы квиты. Рад был познакомиться… — Длинные,загорелые пальцы пожали руку Мейсона. Горас Хоман повысил голос: — Филип, онуходит, все семейное серебро на месте?

Слуга-филиппинец неслышно выскользнул из-за тяжелойпортьеры, закрывающей проход под аркой. Мейсон понял — он расположился так,чтобы все слышать. Филиппинец распахнул входную дверь, и Мейсон, не произнесяни слова, шагнул в ночь.

Когда Мейсон вошел в вестибюль, у больничной конторки стоялмаленький седоволосый человек, глаза которого настороженно поблескивали застеклами очков. Рядом с ним — молодой человек в сером пальто. Мейсон мелькомразглядел его широкие плечи, черные волосы и раздвоенный ямочкой подбородок.

Женщина за расчетным столом говорила седому джентльмену:

— Мы никого не пропускаем к мисс Клэр без разрешенияполиции.

Мейсон незаметно приблизился.

— Вы перевели пациентку в отдельную палату? — спросилседоволосый.

— О, вы, наверное, мистер Олджер?

— Так оно и есть.

— Да, мистер Олджер, мы в точности выполнили вашираспоряжения. Вы упомянули по телефону, что вы ее дядя?

— Правильно.

— Раз вы ее родственник, я полагаю, вам разрешат еенавестить. Сейчас все выясню. Подождите немного, пожалуйста.

— Справьтесь и о мистере Стерне тоже. Я имею в виду вотэтого джентльмена.

— Он родственник?

— Ну, некоторым образом.

Сестра улыбнулась:

— Извините, я должна знать. Он родственник или нет?

Молодой человек в сером пальто разволновался:

— Макс, я думаю, мне не стоит входить.

— Почему?

— Она может расстроиться. Подумает, что я пытаюсьиспользовать ее положение и… ну, я не знаю. Мне кажется, будет лучше, если я… Ямогу немного подождать.

— Ерунда!

— Я мог бы подождать здесь, а вы узнаете, как она себячувствует…

— Так он не родственник? — продолжала настаивать сестра.

— Они обручены… — пояснил Олджер.

— А!

— Были когда-то…

— Помолчите! — Олджер сердито посмотрел на молодого человекаи тут же гневно повернулся к сестре. Своими быстрыми порывистыми движениями оннапоминал какую-то птицу. Маленького роста, лет семидесяти, он казался кудаболее напористым и энергичным, чем молодой Стерн, которого природа наделиламощной грудной клеткой, резкими чертами лица — такие типы обычно рекламируютворотнички — и, по-видимому, излишней робостью.

Медсестра обратила внимание на стоящего в стороне адвоката.

— А, мистер Мейсон. Все в порядке, вы можете пройти. Вотношении вас я получила специальное указание.

Мейсон кивком поблагодарил ее, отметив про себя, что его имяявно ничего не говорило ни одному из двух посетителей, которые стояли передстолом и уныло наблюдали, как медсестра быстро набирает номер телефона.

Мейсон прошел по застланному линолеумом коридору, где стоялхарактерный для больницы запах антисептических средств, и остановился переддверями палаты. Сиделка в туго накрахмаленном одеянии проплыла мимо, с улыбкойпосмотрела на него и сказала:

— Вашу пациентку только что перевели, мистер Мейсон.

— Куда?

— В отдельную палату номер шестьдесят два… Я вас провожу.

Мейсон молча зашагал рядом с медсестрой, проклиная в душесвои громко стучавшие ботинки, слишком неделикатные по сравнению с башмакамисестры, резиновые подошвы которых издавали тихое: шлеп… шлеп… шлеп…

Сестра тихонечко постучала в дверь. Раздался голос СтефаниКлэр:

— Войдите!

Мейсон распахнул дверь, поблагодарив улыбкой медсестру.

Стефани Клэр сидела в постели.

— Кто этот щедрый Санта-Клаус? — живо спросила она. —Отдельная палата, цветы…

— Когда это случилось? — поинтересовался Мейсон.

— Всего несколько минут назад. Вывели из палаты, стянулижесткую больничную сорочку, дали этот очаровательный пеньюар… Или вы незамечаете такие вещи, мистер Мейсон?

Мейсон с улыбкой посмотрел на кружева, прикрывающие плечидевушки, на светло-голубой шелк, эффектно приподнявшийся на ее груди.

— Прелестная штучка, — похвалил он. — А цветы?

— Их только что принесли.

— Очевидно, Санта-Клаус — это джентльмен по имени МаксОлджер. Он сейчас… — Он замолчал, увидев выражение ее лица. — В чем дело?

— Дядя Макс? — произнесла она. — Каким образом он узнал?

— Очевидно, вы просто не заметили, какими заголовкамипестрят газеты: «МАШИНА, ПРИНАДЛЕЖАЩАЯ ГОЛЛИВУДСКОМУ ПРОДЮСЕРУ, ПОПАЛА ВАВАРИЮ», «ОЧАРОВАТЕЛЬНУЮ БЛОНДИНКУ ОБВИНЯЮТ В УГОНЕ МАШИНЫ — ОНА ЗАЯВЛЯЕТ, ЧТОСЕЛА В ПОПУТНУЮ МАШИНУ», «ТАИНСТВЕННЫЙ МУЖЧИНА ПРИСТАЕТ К БЛОНДИНКЕ ИИСЧЕЗАЕТ». Какие у вас претензии к дяде?