Она махнула рукой, указывая Михаилу на дверь.

– Попробуйте поговорить с ним. Только смотрите, чтобыон не шевелился. Если что – сразу зовите, я буду здесь стоять. Покурю пока.

Доценко согнулся и полез в салон. Вглядевшись в серое, сзапавшими щеками лицо человека, лежащего на каталке, он не поверил своимглазам. Вчера весь день он то и дело разглядывал фотографию этого человека,полученную из паспортного стола. «Не может быть», – подумал Михаил, и тутже по едва заметному движению лицевых мышц раненого понял, что не ошибся. Тотего тоже узнал.

– Евгений Ильич? – осторожно спросил Миша.

– Здравствуй, капитан. Имя мое помнишь… Уважаю. И ятебя не забыл…

Говорил Парыгин с трудом, едва шевеля губами, очень тихо, новнятно.

– Что произошло, Евгений Ильич? Как вы здесь оказались?

– Мимо шел. Не вру, капитан. На третьем этаже квартираномер девятнадцать, там женщина с ребенком, родственница моя. К ней шел. Акозлы эти в «Форде» ее пасли, она им деньги должна. У меня в кармане документына квартиру, продавать собрался, чтобы она долг вернула. Не успел оформить…

Парыгин замолчал и закрыл глаза.

– Евгений Ильич! – встревоженно позвал Доценко.

Веки дрогнули, но глаза не открылись.

– Знаешь, капитан, за что я вас, ментов,ненавижу? – прошелестел тихий голос.

– Догадываюсь. За что вам нас любить? Вы от насубегаете, а мы вас ловим, какая уж тут любовь.

– Нет, капитан, не про это речь. Вы нас ловите, потомучто у вас работа такая. Тут все понятно. У вас своя работа, у нас – своя,каждый свой интерес блюдет и за свою делянку борется. Все справедливо.

– Тогда за что же?

– Для вас, ментов, люди – грязь. Вы по головам, потрупам пойдете, только чтобы свою игру с нами сыграть и выиграть. Вы мимочеловека прошли, в дерьмо его втоптали, уничтожили и дальше побежали. Засветлыми идеалами. А человек остался в дерьме лежать. Вот за это я васненавижу. Аня из-за тебя погибла. Никогда не прощу.

– Евгений Ильич, Аня погибла на ваших глазах, это выпривели ее на стройку для встречи со Стояновым, а не я.

– Значит, его фамилия Стоянов? А звать как?

– Григорий Иванович. Разве вы не знали?

– Нет. Мне он другое имя называл. Все равно из-за тебявсе случилось. Ты Аню бросил. Использовал для своих дел и выбросил, как рвануютряпку. А она тебя любила. Ты бы видел, как она убивалась по тебе, капитан.Жить не хотела. А я ее подобрал, успокоил, в чувство привел, радость жизни ей вернул.Ты во всем виноват. Если бы ты ее не бросил, она бы на этой стройке неоказалась.

– Какая связь? Расскажите мне, Евгений Ильич. Кто такойСтоянов? Зачем Анна пошла на стройку?

– Погоди, капитан, устал я.

Парыгин снова замолчал на некоторое время, Михаилу дажепоказалось, что он перестал дышать. Но губы раненого опять шевельнулись.

– У Стоянова деньги при себе были? – спросил он.

– Были. И настоящие, и «куклы».

– Сволочь… Так я и знал. Запомни фамилию, капитан.Нурбагандов. Запомнил?

– Да. Я знаю эту фамилию.

– Его Стоянов «заказал».

– Вам?

– Нет, другому кому-то. Но я узнал об этом. Хотелденьги с него получить… для Лолиты. Не удалось. Потому и квартиру сталпродавать. Помочь хотел.

– Вы его шантажировали? – догадался Доценко.

– Нет, в куклы с ним играл, – что-то похожее назлую усмешку искривило губы Парыгина. – Мы с тобой, капитан, в разныхкомандах играем, и я тебе рассказываю это только для того, чтобы ты Аню сгрязью не мешал. Я ваши приемчики знаю, на покойников все сваливаете, чтобы живымлегче жилось. Не трогай ее, не пачкай ее память, я тебя прошу. Она хорошаядевочка.

– Она убила Стоянова, – возразил Михаил. –Работники милиции видели, как она сталкивала его с высоты.

– Вранье… Я на камеру снимал, все видел… Аня толькозащищалась. Он первый начал. Платить не хотел…

Парыгину явно стало хуже, он дышал тяжело и прерывисто.

– Я позову врача, – решительно сказал Доценко.

– Не надо. Я уже не жилец… Дай слово, что поможешьЛолите… Ей долг нужно вернуть, одних козлов постреляли – другие придут… А у неесын маленький…

– Что нужно сделать?

– У меня, кроме нее, родственников нет, квартира и такей по наследству отойдет, но это долгая песня, я знаю… Ты защити ее, пока онане расплатится. Поговори с кредиторами, пусть подождут, она отдаст деньги,квартира дорогая…

– Хорошо, Евгений Ильич, сделаю, что смогу.

– Спасибо, капитан… Чего взамен хочешь? Говори, ядобрый, все равно помирать.

Доценко хотел спросить его о том давнем убийстве, когдаПарыгина задержали с ушибами на лице и поврежденной ногой, но вместо этогосказал совсем другое:

– Зачем Аня искала Баглюка?

– Прознал все-таки… Шустрый ты, капитан. Баглюк статьюнаписал… Слыхал, наверное?

– Слыхал, – подтвердил Доценко.

– Со мной точь-в-точь так же было. Ворвались вквартиру, камеру достали, стали бить… Хотели, чтобы я в убийстве признался… Вотя и решил журналиста найти, чтобы спросить, что это за деятели. Может, тызнаешь?

– Не знаю. Сам хотел бы выяснить. А откуда вы узнали,что с Мамонтовым было так же, как с вами?

– Вычислил… Не дурей тебя… Тоже читать умею. Все,капитан, не могу больше, зови врача…

Доценко выпрыгнул из машины и чуть ли не силой сталзапихивать в салон грузную женщину-врача. Обстановка на улице тем временемизменилась, обе «Скорые» уехали, и место происшествия осматривали криминалисты.Михаил заметил невдалеке коренастую фигуру знакомого следователя, который ходилза экспертами по пятам, держа в руке планшет и быстро записывая ход ирезультаты осмотра. Михаил хотел было подойти к нему, когда дверь реанимобиляоткрылась и выглянула врач.

– Он вас зовет, – быстро проговорила она, чутьзадыхаясь.

Доценко снова полез в салон.

– Я здесь, Евгений Ильич.

Парыгин не ответил, молча глядя на него.

– Вы хотели что-то мне сказать?

– Запомни, капитан… – едва слышно проговорилПарыгин. – Мужские игры – дело серьезное. Они бывают крутыми… бываютжестокими… но они должны быть честными. Если ты играешь против меня, то этотвое дело и мое. А третьих сюда не вмешивай.

– Я против вас не играл. Не довелось.

– Не обо мне речь… Это я так, для примера… Не знаю, противкого ты играл, когда Аню… когда с Аней… Но ты не имел права. Так нельзя,капитан. Она живой человек, а ты заставил ее страдать… Ненавижу тебя.