Этот аргумент был хозяину квартиры понятен и сразурасположил его к людям из уголовного розыска.

Войдя в подъезд, Юра остановился.

– Мы с Анастасией поднимемся пешком, а вы спустя минутытри поезжайте на лифте. Будьте естественны, не старайтесь двигаться тихо. Вы –хозяин, идете в собственную квартиру, ни от кого не прячетесь, ничего нескрываете. Понятно?

Коротков с Настей стали подниматься по лестнице. Дойдя донужного этажа, они осмотрелись в поисках удобного места. Врываться в квартируони не собирались, но нужно успеть прийти на помощь хозяину в случаекаких-нибудь непредвиденных эксцессов. Загудел лифт, автоматические дверираздвинулись, и на площадке появился парень-водитель. Лицо у него былорастерянное и испуганное. Он завертел головой, пытаясь увидеть Короткова. Юрасделал шаг вперед, попав в поле зрения хозяина, и изобразил рукой что-то вродеподбадривающего жеста, мол, давай, звони в дверь, ничего не бойся.

На первый звонок никто не откликнулся. На второй, болеедлинный, – тоже.

– Аня! – громко крикнул парень, сильно дергая задверную ручку. – Аня, ты дома? Это я, Геннадий. Открывай!

Снова тишина.

– Анютка, ты меня слышишь? Открой, если ты дома, мнекуртку нужно взять. Аня!

Он позвонил еще несколько раз, но из квартиры не донеслосьни звука. Коротков осторожно высунулся из своего укрытия и знаками показалГеннадию: открывай дверь своим ключом.

– Аня, я открываю дверь! Если ты там не одна,прикройся, я в комнату заходить не буду, я только куртку в прихожей возьму.Слышь, Анюта? Я вхожу!

Он еще раз нажал кнопку звонка. Вероятно, ему удалось взятьсебя в руки, потому что он приблизил лицо к самой замочной скважине и зверскимголосом проорал:

– Последнее предупреждение перед штурмом! Анька! Прячьхахаля под одеяло, я вхожу!

Коротков подмигнул Насте и поднял вверх большой палец, что,по-видимому, должно было означать высшую оценку актерских способностейГеннадия. Лязгнул открывающийся замок, скрипнула дверь, и хозяин осторожновошел в квартиру. Коротков напрягся, готовый в любую секунду сорваться с местаи мчаться на помощь. Но ничего не произошло. Геннадий вышел из квартиры, держа вруке легкую темную куртку, захлопнул дверь. Он открыл было рот, чтобы что-тосказать, но Настя быстро приложила палец к губам и показала на лифт. Когдадвери открылись, они зашли в кабину все вместе.

– Там нет никого, – сообщил Геннадий с явнымоблегчением.

– Уверены?

– Точно. Дверь в комнату настежь открыта, в ваннуютоже. Все видно. В кухне пусто. И потом, в прихожей нет чужой одежды, и обувитоже нет.

– Поехали обратно, – скомандовал Юра, когда двериоткрылись на первом этаже. – Зайдем все вместе. Если в это времякто-нибудь придет, действуем по старой схеме. Вы зашли за курткой, а мы –вместе с вами, ваши друзья.

Геннадий, похоже, вошел во вкус оперативной работы, потомучто легко согласился продолжить эксперимент. Они вернулись в квартиру.

Коротков заглянул в кухню и ванную, Настя быстро осмотрелакомнату.

– Мужчина, – удовлетворенно изрек Юрий. –Несвежая мужская сорочка явно не Аниного размерчика. И бритвенныепринадлежности. А у тебя, Ася?

– Какая-то техника. Гена, это не ваша?

Геннадий кинул взгляд на стоящие в углу футляры иотрицательно покачал головой.

– Нет, я это впервые вижу. Ворованное, что ли? Выименно это здесь искали?

– И это тоже, – не моргнув глазом соврала Настя.

– Может, это Анины вещи?

– Может быть. Юра, посмотри, будь добр, я в этом ничегоне понимаю.

Коротков ловко расстегнул застежки на футлярах.

– Так, поглядим… Здесь камера, причем какая-тонавороченная, я таких и не видел никогда. Что же это за штуковинка такая? А,сообразил! Это насадка для ночной съемки, но конструкция очень необычная. Аздесь у нас что? Здесь у нас бинокль, и тоже для ночного видения.

Настя нервничала, ей казалось, что они слишком долгонаходятся в квартире и оставляют слишком много следов своего пребывания здесь.

– Геннадий, возьмите, пожалуйста, листочек бумаги инапишите Анне записку, – попросила она.

– Анне? – несказанно удивился он. – Вы жесказали, она умерла.

– Но вам-то это откуда известно? – возразилаНастя. – Вы пришли в свою квартиру, жиличку не застали, куртку взяли, исовершенно естественно, что вы пишете ей записку, иначе она будет думать, чтокуртку просто украли. Здесь явно живет какой-то мужчина, и он навернякавстревожится, если придет и обнаружит, что в квартире кто-то был. Не надо егопонапрасну беспокоить.

– Так можно же куртку повесить на место, она мне ненужна.

– А следы? Гена, три человека не могут покрутиться втесном пространстве и не оставить следов. Мы наверняка что-то сдвинули иоставили не в том положении, в каком было. Преступники – люди внимательные иосторожные, они такие вещи замечают автоматически.

Геннадий понимающе кивнул, достал из кармана блокнот и навыдранном из него листочке набросал несколько слов. Оставив записку на самомвидном месте, они покинули квартиру, в которой провела свои последние дни АннаЛазарева.

* * *

– И чего делать будем? – спросил Коротков.

С Мосфильмовской улицы Настя и Юра поехали на Щелковскоешоссе, где жила Настя. На работу возвращаться смысла не было, рабочий деньдавно закончился, если у сыщиков вообще бывает какая-то длительность рабочегодня.

– Не знаю, Юрик, мне надо подумать. Вообще-то надо быпоставить в известность руководство, потому как один ты Парыгина не возьмешь, ая тебе плохой помощник. Я ведь только думать умею, да и то, как показалипоследние дни, весьма слабо.

– И Мишка мне тоже не помощник, – уныло подтвердилКоротков. – Парыгин его в лицо знает. Может, Колю Селуянова подключить?

– У него нога еще болит, – напомнила Настя.

– Верно, я и забыл. Тогда Игоря Лесникова. Не бойся,Ася, никуда Парыгин не денется, он же опасности не чувствует.

– Ты думаешь? – с сомнением спросила она.

– На сто процентов уверен. Смотри, что получается. Онполагает, что его связь с Лазаревой не выплыла, в милиции его опросили какслучайного прохожего и отпустили без тени сомнения. В хате на Мосфильмовской онживет и держит дорогую аппаратуру, стало быть, в бега не ударился, простокуда-то отлучился. По его представлениям, он в очередной раз выкрутился. Ребятаего обыскивали, когда задержали ночью?

– Говорят, что обыскивали.

– Оружие при нем было?

– Нет.