– А ты, конечно, принадлежишь к первой, – неудержался и поддел ее Коротков. – Аська, если бы ты не была такой доидиотизма самостоятельной и не ковырялась со своими проблемами в гордомодиночестве, ситуация не зашла бы так далеко, как сейчас. Если бы ты сразурассказала мне про связь Баглюка с Леонидом Петровичем, я бы Лазареву твою достализ-под земли, как только она засветилась в редакции, и мы не мучились бы сейчасс Парыгиным.

– И Анна была бы жива, – тихо добавилаНастя. – Ты прав, Юра, я одна во всем виновата. Еще одна смерть на моейсовести.

– Да ну тебя, – рассердился Юра, – тебе ужеслова нельзя сказать, сразу начинаешь про плохое думать. Ты бери пример с меня,я всегда думаю только о хорошем. День прожил, жив остался, в семье нормально –и слава богу. Вот я тебя довез до дому, машина по дороге не сломалась, в авариюмы с тобой не попали – большая жизненная удача, и этому надо радоваться.Судьба, Асенька, не любит, когда человек относится к ней без благодарности,учти это.

– Учту.

Они договорились встретиться завтра рано утром, Юра уехал, аНастя поднялась в свою квартиру. В холодильнике еще оставались продукты,привезенные от родителей. Она вяло поковыряла вилкой в банке с салатом ипоняла, что есть не может. «Надо себя заставить, иначе сил не будет, –сказала она вслух, – а силы мне нужны, чтобы довести дело до конца. Юраправ, нельзя быть неблагодарной. Пусть папа оказался… ладно, не буду уточнять,кем он оказался, и мне больно от этого так, что трудно дышать, но он хотя быжив. Он жив. И за это нужно быть благодарной судьбе. Спасибо ей».

* * *

Весь день Парыгин провел в бегах, оформляя документы напродажу своей второй квартиры. Главной проблемой была оценка ее стоимости, и онэту проблему решил. В официальной бумаге, выданной экспертом по недвижимости,стояла сумма «шестьдесят две тысячи долларов», и с этой бумагой уже можно вестипереговоры с кредиторами. Пусть сами решат, возьмут они долг деньгами иликвартирой.

Он подумал, что, может быть, имеет смысл подъехать сейчастуда, где сидят в машине кредиторы, и поговорить с ними уже сегодня, чтобызавтра с самого утра искать покупателя, если они будут настаивать на наличных.Но почувствовал, что у него нет сил. Гибель Анны, бессонная ночь, проведенная вмилиции, дневные хлопоты – все это навалилось на него в один миг. Ладно, решилЕвгений Ильич, кредиторы подождут до завтра, все равно проблема так или иначерешена. Единственное, что нужно сделать сегодня, это позвонить Лолите иуспокоить ее, пусть хоть она не дергается.

Войдя в квартиру на Мосфильмовской, Парыгин сразу почуял:здесь кто-то был. Наметанный глаз моментально ухватил какие-то едва заметныеперемены, и все внутри него напряглось. В следующую секунду он понял, что навешалке в прихожей нет коричневой куртки. «Обокрали!» – мелькнула мысль, иЕвгений ринулся в комнату, где стояли футляры с аппаратурой. Футляры оказалисьна месте, а на журнальном столике белел какой-то листок.

«Анюта, я заходил за курткой, не волнуйся, это были не воры.С пламенным приветом

Гена».

Парыгин перевел дыхание. Обошлось. Похоже, его ангел хранит.Он припомнил, что Анна, упоминая о хозяине квартиры, действительно называла егоГеной. Но записка, адресованная покойнице, произвела на него удручающеевпечатление, словно перед ним призрак явился. Анечки уже нет, а люди все ещесчитают ее живой, думают о ней как о живой и пишут ей записки в надежде на то, чтоона их прочитает.

Он снял телефонную трубку и набрал номер Лолиты. Долго никтоне подходил, и Парыгин подумал, что Лола, наверное, махнула рукой на все егонаказы и запреты и вышла на улицу, поскольку кредиторы ее все равно нашли искрываться больше нет необходимости. Он уже собрался положить трубку, когдараздался голос семилетнего Сережи.

– Але!

– Сереженька, это дядя Женя. Где у нас мама?

– Она в ванной моется.

– Ты передай ей, что все в порядке, деньги я нашел изавтра все закончится. Не забудешь?

– Конечно, нет. Дядя Женя, значит, завтра мы поедемдомой?

– Да, детка, завтра или в крайнем случае послезавтра.

– Урра! – завопил мальчуган и бросил трубку, нарадостях забыв попрощаться.

Парыгин испытывал облегчение от того, что все так удачнополучилось и ему не пришлось разговаривать с Лолитой. Она наверняка начала бынести какую-нибудь чушь, и он вынужден был бы поддерживать этот бессмысленныйразговор. Он поймал себя на мысли, что теперь, когда рядом нет Анны, многоестало казаться ему бессмысленным. Неужели он успел привязаться к ней? Вот уж неожидал от себя такого слабодушия.

Ему даже в голову не приходило, что это не слабодушие, анормальная человеческая реакция на смерть близкого человека. Вероятно, потому,что по-настоящему близких людей у него никогда и не было, кроме брата. Но брат– это брат, друг детства, родственник, и переживания по поводу его смертиПарыгину странными не казались, а все остальные люди всегда были для негопросто посторонними.

* * *

Старший лейтенант милиции Тюрин не был коренным москвичом.Он родился в подмосковной деревне и прожил там до самого ухода в армию. И ниармия, ни последующая долгая жизнь в столице так и не вытравили из негоглавного и определяющего принципа: на моем подворье должен быть порядок.Остальные пусть как хотят, но на моем огороде сорняки расти не будут, а дровадолжны быть сложены в аккуратную поленницу. Наверное, именно поэтому ему такнравилась его работа и ни о какой другой он и не помышлял. А работал Тюринучастковым. И неоднократно признавался лучшим по профессии.

На его «подворье», иными словами – на территории, порядокбыл, это уж точно. Тюрин, будучи мужиком крепким и энергичным, никогда неленился обходить квартиры, знакомиться с жильцами, подолгу беседовать сдомохозяйками и пенсионерами, со школьными учителями и врачами в поликлинике.На его территории находился травмпункт, и там участковый обязательно бывалкаждый день. А что вы думаете? Придет, поговорит, узнает, кто и с какимитравмами обращался, и немедленно бежит выяснять у человека, действительно ли онголову расшиб, когда с лестницы упал, или кто-то ему в этом деле помог. Битыемужьями жены, как ни пытались выгораживать своих благоверных, ничего с Тюринымподелать не могли, и каждая «проблемная» семья была у него на строгом учете ипод неусыпным контролем, а если в такой семье росли дети, то он постояннотеребил инспекторов по профилактике правонарушений несовершеннолетних,напоминая им о необходимости глаз не спускать с этих ребятишек. Одним словом,дело свое участковый Тюрин знал и любил, хотя по нынешним временам звучит этоболее чем странно.

Накануне, обходя территорию, он снова увидел черный «ФордСкорпио», припаркованный у дома номер двенадцать. Этот «Форд» он видел ипозавчера вечером на этом же самом месте, и в нем по-прежнему сидели трое.Тюрин решил до времени волну не гнать и постановил для себя проверить улицу ещеразочек с утра. Если машина с водителем и двумя пассажирами будет опять на этомже месте, тогда он примет меры. Сидеть в машине, конечно, не запрещено, истоянка здесь разрешена, но знать, зачем эти люди тут торчат столько времени,он обязан, на то и участковый, чтобы свой участок соблюдать.