Правые развернули свою пропаганду под лозунгами «против» и под знаменем «контрреволюционного фронта».

Неоднородность сил, входивших в состав двух коалиций, отражала не столько поляризацию общества, сколько далеко зашедшую фрагментацию политических сил. Интересы рабочего класса представляли анархисты, коммунисты и социалисты; средние слои шли за такими различными партиями, как ИСРП и СЭДА, не говоря уже о великом разнообразии политических организаций, от левых республиканцев до консерваторов. Сельские хозяева и предприниматели колебались между традиционной верностью республиканским идеалам и новой тягой к «сильной руке»; финансовая аристократия и крупные землевладельцы выступали за авторитарные решения, которые предлагали корпоративисты СЭДА или военные и монархические реакционеры из «Испанского возрождения» или Национального блока. Молодежь вступала в ряды создававшихся полувоенных организаций — Традиционалистское единство (Comunión Tradicionalista)[399], Фалангу[400], ОСМ, — которые призывали к насильственным действиям.

Из-за политической фрагментации ни одна из коалиций не выжила после выборов. Голоса избирателей разделились практически поровну, но победу одержали левые[401]. Новое правительство, созданное по инициативе Асаньи, было исключительно республиканским. Народный фронт перестал существовать как организация, способная выработать и осуществить единую программу. Ходили слухи о готовящемся военном мятеже; в мае 1936 г. в результате серьезного политического кризиса Асанья сменил Алькала Самору на посту президента Республики. Даже в такой ситуации партии, подписавшие договор о предвыборной коалиции, не сумели превратить ее в правительственный пакт. Все попытки привлечь в правительство социалистов столкнулись с противодействием ВСТ, угрожавшей разрывом всех соглашений, которые связывали ее с Республикой, если хоть один социалист получит министерский портфель.

Пока левые партии, республиканцы и социалисты политически бездействовали, инициатива перешла к синдикатам. ВСТ и НКТ призвали к немедленной амнистии заключенным — участникам октябрьского движения. Они заставляли предпринимателей восстановить на работе тех, кого уволили по политическим причинам, и добились декрета, который обязывал собственников предприятий выплатить компенсацию за время «простоя». Ради защиты прав рабочих два синдиката объединились в единый фронт и по сравнению с левыми партиями вели себя более активно. Рост рабочего движения и нежелание предпринимателей идти на новые уступки вызвали весной 1936 г. самый значительный в истории Республики подъем стачечного движения, сопровождавшегося и грабежами, и убийствами, и нападениями на священников, и поджогами церквей.

В сельских регионах безземельные крестьяне начали стихийный передел земли. С начала марта 1936 г. в районах крупного землевладения — Севилье, Кордове, Толедо и Саламанке — начались захваты поместий, а 25 марта 1936 г. в провинции Бадахос Федерация сельскохозяйственных рабочих конфисковала 60 тыс. гектаров угодий. В июне было восстановлено действие Закона об аграрной реформе и утверждены правила, облегчавшие доступ к земле; на самом деле эти меры узаконивали свершившийся факт. К июню 1936 г. было экспроприировано 232 тыс. гектаров земли, а наделы получили 72 тыс. крестьян — больше, чем за пять прошлых лет. Во многих случаях происходили вспышки насилия и столкновения крестьян с Гражданской гвардией, были убитые и раненые.

Поражение СЭДА на выборах перекрыло правым путь к мирному пересмотру республиканской Конституции. В результате инициатива перешла к самым радикальным силам консервативной оппозиции: бессилие СЭДА воодушевило монархистов, а Испанская фаланга расширяла свои ряды за счет притока молодых католиков. Монархисты втайне устанавливали связи с военными, готовившими военный мятеж, а их лидер Кальво Сотело с трибуны кортесов призывал армию вмешаться в политику. Фаланга, не имевшая представителей в парламенте, перешла к террористическим актам. И монархисты, и фалангисты рассчитывали, что уличные беспорядки, поджоги церквей, убийства приведут к краху правительства и тогда военные поднимут восстание против Республики.

Между тем армия не нуждалась ни в какой провокации, а многие генералы — в уговорах: после двух попыток мирного и легального прихода к власти в декабре 1935 г. и в феврале 1936 г.[402] военные приступили к тайной организации государственного переворота. Главным препятствием было не возможное противодействие властей Республики, а рост напряженности в армейской среде и образование офицерских организаций с разной политической ориентацией. Существовала реальная опасность, что переворот не получит полной поддержки офицерского корпуса и большей части вооруженных сил, более того, существовала вероятность и сопротивления гражданского населения.

Военный мятеж, социальная революция и Гражданская война

17—18 июля 1936 г., воспользовавшись накалом страстей вокруг убийства лейтенанта Хосе дель Кастильо и мести его товарищей, жертвой которой стал депутат Кальво Сотело[403], заговорщики наконец перешли к делу и подняли восстание против Республики. Это была четвертая попытка военного мятежа за менее чем 15 лет. Однако на сей раз результат оказался особенным. В сентябре 1923 г. мятежники победили беспрепятственно, впервые в Испании XX в. изменив политический режим насильственным путем; впоследствии их примеру последовали многие. В декабре 1930 г. всеобщая забастовка и вооруженное восстание, организованные Революционным комитетом, закончились неудачей; в августе 1932 г. военный переворот генерала Санхурхо не нашел необходимой поддержки ни в вооруженных силах, ни в полиции и завершился позорным поражением. В 1936 г. новым явлением оказался раскол между армией и силами внутреннего порядка. Гражданская война была бы немыслима, если бы большая часть вооруженных сил выступила на стороне закона, и наоборот, если бы вся армия единодушно поддержала государственный переворот. Неопределенной ситуация стала тогда, когда оказалось, что переворот является делом группы заговорщиков. То есть, с одной стороны, мятежники не опирались на поддержку всей армии, и поэтому им пришлось начинать с репрессий против тех военных, кто остался верен Конституции. С другой стороны, внутренний конфликт в армии дал возможность гражданам, членам партий и профсоюзов, захватить военные склады[404] и с оружием в руках противостоять восставшим военным.

Положение было таково: военный переворот не имел успеха, но не был и подавлен; он произошел в период подъема рабочего движения, когда власть правительства ослабела, и стимулировал революцию. Революционеры сумели покончить с мятежом в столичных городах, но оказались не в состоянии ни подавить восстание на всей территории страны, ни управлять государством. Ни одна из сторон не смогла одержать победу не потому, что противник был силен, а потому что в каждой из двух зон, на которые разделилась Испания, существовали свои политические противоречия. И армия не была единой в понимании целей борьбы, и республиканские рабочие и политические организации не смогли выработать общую стратегию и программу. Многие военные и гражданские гвардейцы либо проявляли нерешительность, либо остались верными Республике. В рядах республиканцев не было согласия. В синдикатах шла внутренняя борьба за лидерство; противоречия между партиями — Социалистической, Коммунистической и Республиканской — были столь серьезными, что даже участие в предвыборном блоке в январе 1936 г. не привело в феврале и мае к образованию коалиционного правительства. Итак, когда восстание возвестило о начале революции, все знали, что именно следует разрушить, кого именно следует