Я слегка развел руками, не забывая про бокал шампанского:

– Увы, старые ценности перестали восприниматься какценности. Сами видите, их старательно высмеивают тупоголовые… а высоколобые невступаются! Даже трусливо подхихикивают.

Ректор помрачнел, поник:

– Да, есть у нас такая гнусная черточка…

Подошел высокий статный мужчина, имени не помню, один издеканов, проговорил сдержанно:

– Традиционное французское веселье все чаще уступаетгорестному недоумению. Нет, не там внизу, в народе, а в среде высоколобых. Недумаю, что я один возмущался свинством в обществе, но мы – капли в моредурости. И хотя мы те капли, что в дерьме не растворяются, однако друг друганам не увидать, слишком нас мало, а дурости много. Но теперь, когда мызаговорили об имортизме, осмелеют и заговорят все одиночки, на которых держитсяэто дерьмовое общество.

Мы сомкнули бокалы, отпили по глотку, мы же не исламисты,однако всего лишь по глотку, ибо уже и не прошлые долюди, что с радостью выжрутвсю бутылку.

– Держится общество все-таки на аристократах, –договорил декан, он показался мне очень похожим на Потемкина. – Без насэто давно стало бы скотным двором.

Я промолчал, что Франция и с нынешними аристократами, как ивесь мир, очень быстро превращается в скотный двор. Я не знаю, говорят лииносказательно про аристократов, есть же аристократия духа, рабочаяаристократия или военная, но ту прежнюю родовитую аристократию давно свели дороли клоунов, шутов. Мы помним, что частица «де» отличала дворян отпростолюдинов: д’Артаньян, де Голль, еще был гениальный физик де Бойль, один изпотомков королей, те аристократы отличались не только этой приставкой, но иблагородством манер и поведения, ныне это клоуны, строящие рожи простолюдинам ибьющие друг друга в зад для вящего хохота: де Фюнес, де Ниро, Ди Каприо ипрочие дешевые шуты гороховые.

Так что аристократия нового поколения должна формироватьсязаново. Она может оформляться и даже существовать и помимо имортизма, простоимортизм дает необходимую опору, ориентиры. Нет, это не навязанные кем-тоориентиры, это те ориентиры, которые каждый из нас хоть раз в жизни да принимали клялся им следовать. Ну, там написанные на листочке и вывешенные на видномместе в комнате: во столько-то вставать, делать зарядку, заниматься наукой,бросить курить…

Но когда сам себе даешь эти клятвы, то нарушать намноголегче: самому с собой всегда нетрудно договориться, однако в коллективе опорыбольше. Не случайно же создаются общества завязавших алкоголиков или бросившихкурить – важно чувствовать рядом плечо подобного себе. И не надо кривить рылопри упоминании алкоголиков или наркоманов! Если подумать, то мы еще те нарки,еще те алкоголики, чревоугодники, влагалищники…

Одна из женщин, очень красивая и элегантная, подошла собворожительной улыбкой на полных губах:

– Ах, господин президент, мы с такой благодарностьюотмечаем, что за последнее время резко увеличились закупки французских фильмов…

– Жозефина де Арман, – представил ее ректор, –доктор философии, автор монументального «Кризиса современных империй».

Я поклонился, несколько ошарашенный:

– Я читал ваш труд, можете проэкзаменовать, но… на титульномлисте там «Ж. Арман», я представлял здоровенного дядю с пронизывающим взором ибородищей в стиле Карла Маркса…

Она засмеялась, польщенная, на щеках выступил румянец, глазазаблистали:

– Ах, как вы недооцениваете женщин!

– Чесс слово. Увидев вас, я решил, что вы звездафранцузского кино… и тут же понял, что закуплю все фильмы с вашим участием. Но вообще-тофранцузское кино в Россию пришло массово еще при моем предшественнике. Ощутили,что объелись Голливудом, где американцы постоянно спасают мир от всего-всего,но чаще – от русских. Но, вы правы, начинаем вытеснение подделки под культурудействительно культурой. В Европе она все еще сохранилась… кое-где.

Оно смотрела в мое лицо с жадным любопытством:

– В самом деле надеетесь, что… удастся удержаться? Или этоакт отчаяния?

– И то, и другое, – ответил я. – Ведь любой стройсилен поддержкой не только своих избирателей, но и поддержкой соседей.

Она намек поняла, засмеялась:

– После этой речи, которой вы буквально воспламенилиаудиторию, научная и культурная элита Франции с вами! Но это меньше процента отобщей массы народа. Да плюс несколько процентов из народа попроще, которымимпонируют идеи долголетия и бессмертия. Естественно, чтобы пить и ходить… какэто у вас говорят, по женщинам.

– Нам нужны все эти проценты, – сказал ясерьезно. – Человек, который начинает борьбу с собой, чего-то да стоит.

Ректор прислушивался внимательно, в то же время зоркопосматривал по сторонам: преподаватели – народ вольный, строем ну никак нежелают, на одном из столов уже опрокинули бутылку коньяка в салат, в другомконце слишком громко смеются, просто гогочут, как будто не люди, а американцыкакие…

Мне он сказал сокрушенно:

– Я теперь буду обеими руками за имортизм! Ведь на самомделе, несмотря на взлет в науке и технике, мы все еще проедаем наследиепредков!.. Я уверенно смотрю в завтрашний день: лучше не будет! Можете себепредставить, господин президент, чтобы во времена Ньютона имена даже самыхизвестных комедиантов звучали громче его имени? Во времена Эйнштейна?.. Мы вдетстве, помню, хорошо знали не только имена, но и все биографии тогдашнихлучших людей человечества, как тогда считали, это – Нильс Бор, Ландау,Оппенгеймер, Резерфорд, Энрико Ферми, Норберт Винер, Фред Хойл… и много-многоеще имен назову, но все они – ученые, изобретатели!.. Это они заложилифундамент сегодняшнего рывка в науке, а мы летим пока по инерции, но перигейуже пройден, вот-вот начнется стремительное падение…

Жозефина зябко повела плечами:

– Страсти какие говорите.

– Да, – сказал ректор с нажимом, – падение вкаменный век. Ведь сейчас герои, на которых равняются, не ученые, а ведущие ток-шоу.К чему придет общество, когда по стране ведется чудовищный конкурс, гдеотбирают лучших из лучших… в фотомодели? Знаете, ученые – тоже люди, если этодля вас новость. Если им за фундаментальные исследования не платят, зато заразработку более удобной формы пепельницы автомобильный концерн предлагаетбольшие деньги, то любой гений будет делать пепельницу, ведь за спиной голоднаяжена, дети…

Я слушал, не веря ушам, как будто я сам это говорю. Все-такиумные люди приходят к одинаковым выводам даже на разных концах планеты. Причемоблекают их в одинаковые слова, что дает надежду на быстрейшее взаимопонимание.

Последний день визита был посвящен церемонии подписаниясовместных договоров. Помимо главного, стратегического, о взаимных поставках идолговременном сотрудничестве, наши министры подготовили еще два десяткадоговоров, Потемкин сиял, Леонтьев довольно потирал руки, я ослеп от постоянныхвспышек фотокамер.