– Так что же мне делать?

– Быть принцессой и будущей королевой, – ответилон.

Гален это услышал и повернулся к Дойлу:

– К чему ты ее склоняешь?

– К тому же, что делает она с нами по просьбе королевыАндаис, – ответил он и посмотрел на меня. – Я бы не стал просить,если бы жертва не стоила цели.

– Нет! – воскликнул Гален.

Тогда Дойл повернулся к нему:

– Что тебе дороже – ее добродетель или ее жизнь?

Гален глядел на него злобно, и почти видна былапроисходившая в нем внутренняя борьба.

– Жизнь, – сказал он наконец, даже не сказал, а будтовыплюнул горечь.

Если я получу в союзники гоблинов, а Кел сможет как-то меняубить, то у него будет кровная вражда с Курагом и его двором. Такая перспективазаставит Кела задуматься, да и кого угодно заставит. Мне нужен этот союз.

– Плоть одного из твоих гоблинов в моем теле – ясогласна.

Кураг осклабился:

– Его плоть в твоем милом теле. Да будет твоя плоть иего плоть одно, и народ гоблинов станет твоим союзником.

– Чью плоть должна я разделить? – спросила я.

Кураг задумался. Глаз на плече расширился, две тоненькиеручки на боку задергались, показывая.

Кураг повернулся к кругу гоблинов и стал обходить его,следуя указаниям ручек своего близнеца. Я не видела, около кого он в концеконцов остановился. Он пошел обратно вдоль тесной кучки гоблинов, и лишь когдаэтот гоблиненок высунулся у Курага из-за спины, я его увидела.

Он был всего четыре фута ростом, с бледной кожей, блестевшейперламутром. Узнавать на вид кожу сидхе я умею. Волосы его курчавились надшеей, черные и густые, но обрезанные выше плеч. Лицо странно треугольное, сбольшими миндалевидными глазами, синими как сапфир с черной полосой зрачкапосередине всей этой синевы. Он был одет только в набедренную повязку ссеребристой оторочкой, что у гоблинов значило, что обнаженные места имеюткакие-то деформации. Гоблины деформаций не прячут, они ими гордятся.

Он подошел ко мне, напоминающий изящную совершенную мужскуюстатуэтку. Если у него и были деформации, я их не видела. Если не считать ростаи глаз, он вполне мог бы быть придворным.

– Это Китто, – сказал Кураг. – Его мать –благородная дама сидхе, изнасилованная во время последней войны с гоблинами.

Отсюда следовал вывод, что Китто почти две тысячи лет. А свиду никак не скажешь.

– Здравствуй, Китто, – сказала я.

– Здравствуй, принцесса.

Он говорил со странным присвистом, будто ему трудно быловыговаривать слова. Губы полные, розовые и совершенно как лук амура, но ониедва шевелились во время разговора, будто что-то он не хотел показывать у себяво рту.

– Прежде чем ты согласишься, – сказалКураг, – посмотри все целиком.

Китто повернулся и показал, почему на нем набедреннаяповязка. От самых волос на затылке начиналось поле радужных чешуек, и онотянулось до крестца. Плотные ягодицы были идеальны на вид, но блестящие чешуйкиобъяснили мне, почему у него продолговатые зрачки и трудности с произнесениемшипящих.

– Змеегоблин, – сказала я.

Китто повернулся ко мне лицом и кивнул.

– Открой рот, Китто. Я хочу увидеть все, – велелая.

Он опустил глаза в пол на секунду, потом поднял их на меня.Широко разинул рот, блеснув изящными клыками. Высунулся красный язык с чернымикончиками.

– Доссстаточно? – спросил он.

– Да, – кивнула я.

– Это невозможно, – вдруг сказал Рис.

Он до сих пор стоял так тихо, что я о нем вообще забыла.

– Мне решать, – ответила я.

Рис тронул меня за плечо, отвел в сторонку.

– Посмотри как следует на мой шрам на лице. Я помню, ярассказывал тебе тысячи героических историй насчет того, откуда он взялся, ноправда – в том, что королева наказала меня. Она отдала меня гоблинам на ночьпоразвлечься. Я подумал: а почему нет? Бесплатный секс, пусть даже сгоблинами. – Он подмигнул здоровым глазом. – У гоблинов понятие осексе хуже, чем ты можешь вообразить, Мерри.

Он провел пальцами по шраму, и глаз его смотрел куда-товдаль, в воспоминания.

Я дотронулась до конца шрама на щеке, перехватила руку Риса.

– Это с тобой сделали гоблинки во время секса?

Он кивнул.

– Ох, Рис! – тихо сказала я.

Он потрепал меня по руке и покачал головой:

– Не надо жалости. Я просто хочу, чтобы ты знала, начто соглашаешься.

– Я понимаю, Рис. Спасибо, что сказал.

Я потрепала его по щеке, сжала его руку и прошла мимо него кожидающим гоблинам. Я шла прямо и уверенно, но в голове у меня что-товертелось, что очень подмывало за что-нибудь ухватиться. Но если ведешьпереговоры с противником на войне, то надо выглядеть сильной и, уж во всякомслучае, не так, будто сейчас от ветра свалишься.

– Плоть Китто – в моем теле. Я правильно поняла?

Кураг кивнул, и вид у него был самодовольный, будто он знал,что уже победил.

– Я согласна принять плоть Китто в свое тело.

– Согласна? – спросил Кураг с нескрываемымудивлением. – Ты соглашаешься объединить плоть с гоблином?

Я кивнула:

– Соглашаюсь при одном условии. Он сузил глаза:

– Что за условие?

– Если наш союз продлится на весь сезон.

Я почувствовала, что Дойл придвинулся ближе. Рябь удивленияпошла по комнате кругами, шевелением и перешептываниями.

– Целый сезон, – повторил задумчиво Кураг. –Нет, слишком долго.

– Одиннадцать лун от сегодня, – предложила я.

Он замотал головой:

– Две луны.

– Десять, – сказала я.

– Три.

– Давай серьезно, – попросила я.

– Пять.

– Восемь.

– Шесть, – осклабился он.

– Договорились.

Кураг молча посмотрел на меня секунду.

– Договорились, – повторил он тихо, будто толькотеперь понял, что совершил ошибку.

Я возвысила голос, чтобы он стал слышен во всем зале,встала, расставив ноги покрепче. Поза, наверное, казалась агрессивной, но я непыталась быть агрессивной. Я просто хотела, чтобы тело не качалось в тактголовокружению.

– Союз заключен!

Кураг тоже возвысил голос.