– Вот ты какой. Шутник, – пробормотала онавполголоса. – Или я опять ошиблась и это не ты? Ты общался со своим отцомкак раз в тот день, когда я была в гостях у Татьяны и готовилась ктелепередаче. Отец мог рассказать тебе о нас. И ты был предупрежден о нашемучастии в телемосте. У тебя была возможность подготовиться. Может быть, ты и нелюбитель живописи, но твой отец – большой поклонник Босха, и у него ты моглистать альбомы и выбирать крючки, на которые меня ловил. Ты сын своего отца, иты, совершенно естественно, перенял некоторое его привычки, в частности,обращаться к женщинам со словом «дорогая». Ты общался со своим сыном и могзнать о ценностях старухи Фирсовой. Более того, ты мог даже познакомиться с нейу сына, поэтому она и впустила тебя в свою квартиру, хотя была крайнеподозрительной и недоверчивой ко всем незнакомцам. Но почему, хотела бы язнать, ты выбрал меня? Или все-таки это не ты Шутник?

Они дождались благополучного возвращения Ирины с работы.Никто не пытался сегодня с ней познакомиться, и можно было отдыхать до завтра.На всякий случай показав ей фотографию Ильи Андреевича Казакова и попросивзапомнить лицо, Настя в сопровождении Короткова и Зарубина покинула квартируТерехиных.

Воскресенье прошло в томительном ожидании. Доценко иСелуянов мотались по редакциям газет и журналов в поисках фамилий тех, ктописал статьи или письма в редакцию на темы захоронений, инвалидов, малоимущих ипо проблемам суицидов и эвтаназии. Зарубин по указанию Короткова пыталсяосуществить самую простую комбинацию по негласному дактилоскопированию КазаковаИльи Андреевича, но у него ничего не получилось: Казаков исчез из Москвы. ИринаТерехина ходила на свои три работы, за ней тенью следовал Мирон, старательноразглядывая всех приближающихся к ней мужчин. Указание следователя об охранеОльги и Павлика Терехиных в больнице выполнить не успели, но надеялись, чтотуда Шутник все-таки не сунется. Наташа Терехина сидела дома в компании знакомой,Зои Ташковой, которая по просьбе Насти приехала якобы навестить семью друзей.

Но ничего не произошло. И Настя снова начала сомневаться:правильно ли она его вычислила? Правильно ли определила направление седьмогоудара, который собирался нанести Шутник? Там ли его ждут? Того ли ждут? Как нисилилась, она не смогла вспомнить больше ни одного инвалида, которого знала былично. Кроме Соловьева, своего бывшего возлюбленного. Но, наведя справки, онаузнала, что Соловьев уже полгода живет в Швейцарии, проходит лечение в какой-токлинике. Значит, остаются только Терехины.

С утра в понедельник Коротков написал официальную бумагу оборганизации наружного наблюдения за Казаковым. Ему ответили, что людей нехватает и «наружку» за фигурантом смогут выставить не раньше чем дня через два.Злобно чертыхнувшись, Юра попытался задействовать неформальные связи, послечего ему пообещали, что работать начнут уже сегодня, но к вечеру.

К девяти вечера на Петровку вернулся Коля Селуянов с длиннымсписком участников газетных дискуссий.

– Все, что смог, – устало сказал он, кладя списокперед Настей. – Это только тридцать два издания. Начинай пока, а я завтрапродолжу.

От напряженного сидения в прокуренном кабинете у Насти такболели глаза, что она не смогла прочесть даже первые пять фамилий – сразупотекли слезы.

– Коля, там есть фамилия Казаков? – только испросила она, прижимая к лицу носовой платок.

Селуянов взял список и быстро пробежал глазами.

– Есть.

– Илья Андреевич?

– Не знаю, мать. И.А. какой-то. Может, он Иван Александрович.

– На какую тему он выступал?

– Он числится как автор двух писем по проблемамэвтаназии. Одно из них было даже опубликовано в рубрике «Мнение нашихчитателей».

– Значит, Илья Андреевич. Все, Коленька, отбой, завтраможешь никуда не ездить.

Селуянов пододвинул к себе стул и уселся напротив Насти.

– Это он?

– Должен быть он.

– Что-то я уверенности в голосе не слышу, –насмешливо сказал Николай. – Опять на кофейной гуще нагадала?

– На картах раскинула, – грустно усмехнуласьона. – Мой слабый мозг пасует перед злобным гением этого типа. Или этоКазаков, или я не знаю… В общем, я больше ничего придумать не могу. Либо мыпоймаем Илью Андреевича, либо мы Шутника не поймаем никогда. Вот так карталегла.

– Так поехали к нему, задержим его, к чертовой матери,и вся недолга, – предложил Селуянов. – Чего так-то сидеть и грушиоколачивать? Адрес есть?

– Есть.

– Ну?

– Его наружники пасут. Ждем, когда он за седьмоеубийство возьмется.

– А пальцы потихоньку взять?

– Вчера пытались, но его в Москве не было, найти несмогли. А сегодня, по здравом размышлении, решили не рисковать, не светиться.Он умный, сволочь, и хитрый, он ждет, что мы близко подойдем, и должен бытьнастороже. Все дело завалим, если неаккуратно сработаем, а на тщательнуюпроработку комбинации времени уже нет. Лучше подождать, пока он за делопримется.

Телефонный звонок заставил ее подняться и начать одеваться.

– Коротков звонил. Наружники сообщили, что Казаковдвигается в сторону Сокольников. Поехали, Коля, посмотрим, что он там задумал.

В коридоре их догнал Коротков, на ходу застегивающий куртку.

– Быстрее, быстрее, ребята, не спите на ходу. Машинавнизу ждет.

Все дальнейшее Настя помнила плохо. Она очень устала, онабезумно хотела спать, у нее болели глаза и ноги. В субботу она явилась домойоколо двух часов ночи, а в шесть утра уже поднялась, потому что первая работаИрины Терехиной – дворницкая – начиналась в пять, и Настя не сводила глаз стелефона в ожидании звонка. Потом опять ждала до часу ночи, пока Ирина невернулась из ресторана. И в понедельник снова вскочила ни свет ни заря. Втеплой машине ее укачало, и она провалилась в тяжелый, наполненный кошмарами ичьими-то голосами сон, привалившись к широкому плечу Юры Короткова.

Очнулась она только тогда, когда Коротков стал ее тормошить:

– Ася, проснись. Проснись же! Освободи место гражданинуШутнику.

Она судорожно распахнула глаза и вывалилась бы из машиныпрямо на землю, если бы Коротков не подхватил ее. Перед ней стояли трое ребятиз группы захвата и Коля Селуянов, а между ними с руками, скованныминаручниками, человек, чью фотографию она тупо и безнадежно разглядывалапоследние два дня. Радости не было, было опустошение и огромная, давящаяусталость.

– Здравствуйте, Илья Андреевич, – сказалаона. – У меня к вам только один вопрос: почему я? Почему вы именно менявыбрали?

– А больше вас ничего не интересует? – насмешливоспросил Казаков. – Странно, я полагал, что ваша любознательность должнапростираться намного дальше. Не заставляйте меня разочаровываться в вас.