– Довольно!.. Посол царьградский передал, что было веленопередать. А сейчас вернемся в Золотую палату. Там сменили скатерти, чем-тоудивят нас?

Посол старался принять независимый вид, мол, не получилось –и не надо, но Владимир прочел в его глазах правильно: не получилось, так вдругой раз получится.

За столами шумели громче обычного, вздымали кубки,расплескивая дорогое вино. Владимир уловил здравицы и в его честь. Что самоелестное, пили за его здоровье и его светлую голову, вовсе не обращаясь к нему,пили между собой и между собой нахваливали.

Владимир даже вздрогнул, за спиной вырослачерная фигура, а он не любил, когда к нему заходили сзади.С раздражением повернул голову:

– Чего тебе? Опять княгиня хворает?

Священник Иван поклонился так низко, как на Востоке рабкланяется своему господину, на бледном лице в глубоко запавших глазах были укори печаль.

– Государь… Ну почему, почему ты не зришь своей выгоды?..И выгоды вообще!

– Какой же? – поинтересовался Владимир с иронией.

– Вера Христа… ты ее можешь не принимать, но заставь принятьсвой народ! Принуди!.. Ибо вера Христа несказанно облегчает управление любымгосударством. Императоры и цари это поняли, потому и приняли. Ты вон лаешься,что вера Христа превращает гордых людей в рабов. Ну, сейчас все пьют и орутпесни, не услышат, и я с тобой соглашусь: да, превращает. Да, гордостьобъявлена смертным грехом. А зачем тебе гордые простолюдины, что кричаттебе вослед бранные слова? Пусть кланяются тебе, пусть падают на колени,ибо по нашей вере всякая власть – от Бога! Пусть не смеют даже противитьсятебе, ибо это противиться самому Богу!.. Покорным народом управлять легко.Можно бросить хоть на рытье рвов, хоть на битву, хоть заставить траву жрать ихвалить тебя за милость… Ведь наша вера всех людей считает овцами, агнцами, агосударя – пастырем, пастухом по-вашему… Если христианство вбить в души здешнихлюдей, то главным достоинством будет считаться покорность… нет, дажеугодничество! Угодничество перед тобой, угодничество вообще перед властью…А главными святыми станут не ваши гордые и могучие боги, а угодники…

Владимир молчал, Ивану почудилось, что великий князьколеблется. Наконец Владимир сказал тяжело:

– Ты прав, покорным стадом может управлять и ленивый пастух…Ни одна овца не вякнет, что их ведут не в ту сторону.

– Вот-вот!

Владимир внимательно смотрел в аскетичное лицо:

– Ты говоришь не как священник, а как политик… Кто ты?

Иван поклонился:

– Миссионерам новой веры разрешено жить по местным обычаям.В одних племенах мы вместе с дикарями едим живое мясо других людей, вдругих – вкушаем скоромное в запрещенные дни, в третьих… словом, я говорютебе правду о нашей вере. Ее не скажет простой священник, ибо сам не знает. Этавера превращает людей в рабов… ибо она и возникла среди рабов Рима, но затокрепит государство! Наша вера запретит любые бунты, любые крики супротиввласти, ибо ты поставлен самим Богом! И ты свободно и беспрепятственносможешь крепить свою Новую Русь!

Владимир кивнул, отпуская его, а когда священник неслышноудалился, тихий и покорный как овца, кивком подозвал Претича:

– Видишь того, черного?

Претич с отвращением поглядел вслед длинноволосому мужику,баба и есть, к тому же в длинном черном платье:

– Этот… иудей?.. Ну, Иван?

– Он не иудей, – поправил Владимир, – это имяиудейское. Все, кто примет их веру, должны имена тоже сменить на ихние. Ну,иудейские.

Претич усмехнулся беспечно, показав желтые зубы, крепкие,как у медведя:

– Да чтоб хоть один славянин принял имя… как его… Ивана? Датаких дурней на всей Руси не отыщешь!

Владимир нахмурился, больно весел и беспечен воевода, велелжестко:

– Этого… в сутане… или в рясе, уже запамятовал, ко мне недопускай. Ни за какие коврижки!.. Я боюсь его.

– Ты?

– Боюсь, что подкрадется в минуту горькую, когда душа слаба,а на сердце тяжесть, когда жизнь страшна.

Претич изумился еще больше:

– Это тебе-то страшна?

– Это я для других грудь колесом, морда ящиком, –объяснил Владимир горько. – А на самом деле я слаб, ленив и трусоват.Мне в самый раз быть князем рабов, а не свободных и гордых людей. Я одинна вершине… это страшно. Как хочется, чтобы за спиной стоял кто-тосверхмогучий, защищал и поддерживал! Заставлял самых непокорных кланяться, непозволял перечить, как вы все только и делаете!

Претич с озадаченным видом развел руками:

– Не допущу, как велишь… Только ежели ромеи такие хитрые, тодругую щель отыщут.

Ночью не спалось, он раздраженно поднялся, долго стоял уокна. Его Киев, престольный город, спал, только на улицах хлебопеков горелиогни да в ряду оружейников доносился стук молотов, явно получили срочный заказ.

Ромеи, как сказал Претич верно, другую щель отыщут. Покрайней мере, искать будут. Щель, чтобы если не накинуть на шею молодой Русипетлю христианского рабства, то хотя бы втихомолку построить одну церквушку,другую, третью…

Церкви пытались тихой сапой строить еще при Аскольде и Дире,их разрушил Олег, затем одну сумела поставить Ольга, сама принявшая чужую веруи взявшая имя Елены, но ее сын Святослав тут же отстранил мать от власти, велелцерковь сжечь со всеми, кто был внутри, и следующая попытка была только приЯрополке, что наследовал киевский престол после гибели Святослава.

Злые языки указывают на Владимира, что силой захватил Киевсо своими варягами, мол, тут же разрушил святую церковь, но на самом делеВладимир лишь выстроил на главном холме капище… даже храм своих русских иславянских богов, а церковь не тронул. Он всерьез полагал, что можно и Христаприобщить, пусть и его статуя будет среди русских богов, не подерутся, затокаждый сможет кланяться тому, кому больше верит.

Но однажды с дальних застав богатырских явился сильномогучийбогатырь Илья Жидовин, прозванный Муромцем, со своими побратимами… Послеразгрома Хазарского каганата он перешел на службу к Святославу, кем восхищался,но в его походах участия не принимал, он-де степняк, поединщик, в толпе строемходить не может. И Святослав отпустил защищать рубежи земли Русской. КогдаСвятослав погиб, Илья служил вроде бы Ярополку, хотя на самом деле так же вернои ревностно защищал кордоны своей страны, а кто там в Киеве на престоле,интересовался мало.

Владимир едва успел осесть в Киеве, еще все варяги были принем, ломал голову, как спровадить буйных друзей, ставших ненужными, когда Ильякак раз и явился погулять в стольном граде. Напившись, как водится у славян,учинил драку: что за пьянка без доброй драки? – угостил дружков, злата исеребра полны карманы и еще в седельном мешке, пошел по улице, задираясь ибуяня. Когда на глаза попалась выстроенная Ярополком новенькая церковь, Ильепочудилось, что загораживает дорогу, ну никак не пройти! Улица тесная, то однимбоком стукается о стену, то другим… Велел грозно подать свой богатырский лук.Принесли впятером, со страхом смотрели, как напрягся старый богатырь,набрасывая петлю тетивы на рог. А когда оттянул тетиву, пробуя, всевздрогнули от зловеще-торжествующего гула.