– Я, конечно, Аэллу Константиновну неоправдываю, – вмешался Камень, – она поступила не очень-то красиво,но если кому интересно, могу объяснить механизмы ее поведения.

– Да, – радостно подхватил Ветер, – объясни,пожалуйста, Ворону, пусть он на нее не нападает.

– Ну, послушаем, послушаем, – скептически бросилВорон, всем своим видом давая понять, что нет и не может быть никакихобъяснений и оправданий поведению Аэллы Александриди.

– Любой человек стремится разобраться в потокеинформации, чтобы ориентироваться в окружающем мире. Срабатываеториентировочный рефлекс. Человек чувствует себя очень неспокойно и неуверенно,когда чего-то не понимает, и он старается заполнить пробелы, чтобы картинастала полной и понятной. У Аэллы были обрывочные сведения, которые плохоукладывались в единую картину, и ей нужна была ясность, чтобы успокоиться.Поэтому она и затеяла эти выяснения.

– Ну хорошо, допустим, – неохотно согласилсяВорон. – Но Бегорскому-то зачем было рассказывать? Этот факт кориентировочному рефлексу отношения не имеет.

– Ни малейшего, – подтвердил Камень. – Тутсрабатывает другой закон, он называется законом степени информированности.

– Чего-чего? – Ворон вытаращил круглые блестящиеглазки.

– Я тоже про такой не слыхал, – подал недоуменныйголос Ветер откуда-то сверху.

– Рассказываю для тех, кто не знает. Сообществочеловеков устроено таким образом, что чем выше статус, тем больше информациичеловеку доступно. Таким образом, статус является залогом информированности, аинформированность, в свою очередь, является свидетельством статуса. Если я знаюбольше, значит, мое положение выше, понятно? И не путайте информированность собразованностью, а информацию со знанием, это разные вещи. Знание доступнолюбому, а вот информация дается в соответствии со статусом. Вы замечали, каклюди любят делиться информацией? Не знаниями, а именно информацией.Задумывались, почему?

– Ну и почему же? – нетерпеливо спросил Ветер.

– Да потому, что когда один человек сообщает другомуинформацию, он тем самым как бы говорит: я уже обладаю этими сведениями, а тыеще нет, значит, мой статус выше. Этим он тешит свое самолюбие, он в такихситуациях сам себе кажется более значительным и важным. У людей это называется«сплетничать». Чем больше человеку хочется самому себе и окружающим доказать,что он что-то собой представляет, тем больше он любит сплетничать, то естьделиться информацией о других людях. Причем чаще всего это происходитнеосознанно, на подсознании. Аэлла много лет не может заставить Бегорскогоподчиняться, он все время демонстрирует ей свое превосходство и независимость,он до сих пор единственный, кто позволяет себе называть ее Алкой, и кому же,как не ему, она будет рассказывать о тайнах семьи Романовых, чтобы хоть в этомоказаться повыше статусом. Теперь поняли, великие человековеды?

– Ну и все равно ее это не украшает, – упрямился Ворон.

– А я так считаю, что если Аэлла действовала всоответствии с общечеловеческими законами, то она ни в чем не виновата, потомучто законы на всех действуют одинаково, – гнул свое Ветер. – Это каксила притяжения, действует на всех, и вверх не упадешь, какой бы у тебяхарактер ни был.

– А зачем она втихаря Любу и Родислава цепляет? –не унимался Ворон. – К чему все эти гадкие намеки и скользкие шуточки?

– Это все тот же закон действует, – отпарировалВетер. – Дескать, не забывайте, я знаю вашу тайну, и только потому, что ядобрая и хорошая, я ее никому не разглашаю, хотя могу. Вы от меня в этом смыслезависите, и это означает, что вы слабее, а я – сильнее. Ведь правда же,Камешек? Я правильно понял то, что ты объяснил?

Камень никак не ожидал от своего легкомысленного иповерхностного приятеля подобной остроты ума и даже крякнул от удивления, нововремя удержался от похвалы в адрес Ветра. Негоже его хвалить, как учительхвалит ученика, все же они ровесники. А возможно, Ветер даже и постарше будет.

– Правильно, – сдержанно и суховато ответилКамень. – Ты, Ворон, не уклоняйся от своих прямых обязанностей, тырассказывай, что там дальше было.

Ворон взлетел повыше, покружил над Камнем и приземлилсяточно в центр замшелой макушки.

– А ну вернись на ветку, – недовольно скомандовалКамень. – Я хочу тебя видеть.

– У меня движение протеста. Я буду рассказывать сериалтак, как мне удобно, – гордо заявил Ворон. – Когда я долго стою наветке, у меня суставы на пальцах затекают, мне же приходится их сгибать, чтобыза ветку уцепиться. Я уже немолод, и попрошу считаться с моим возрастом исостоянием здоровья. Я буду рассказывать отсюда, потому что здесь я могупрохаживаться взад и вперед, разминать суставы. И вообще, променад полезен дляздоровья. Продолжаю. С Лизой и ее детьми все более или менее устаканилось,Раиса сидит с малышом, занимается с ним всякими специальными процедурами,заодно и за Дашей присматривает, и по дому все делает, чтобы они там по ушигрязью не заросли. Лиза опять устроилась в какую-то контору на работу, нопопивать продолжает. То неделю ходит трезвая, о детях вроде бы даже заботупроявляет, а потом начинает понемножку поддавать, сперва тайком, чтобы Раиса невидела, а потом уже в открытую. Люба, Родислав и Тамара дают деньги на детей ина сиделку. Вот как-то так своим чередом все и идет. А потом наступила осень. Иначалось!

– Что началось? – испугался Ветер.

– Так Николаша из армии пришел. И крышу у него снеслоокончательно.

– Как так? – не понял Камень. – Почему?

– Сам посуди, парень ушел в армию в восемьдесят шестомгоду, когда все в стране было еще по-старому, только кооперативы начинались, авсе остальное – совок совком. Служил он в глухой провинции, где еще долгоперемены не будут заметны. В отпуск домой не приезжал, у него другие дела были,с иконами связанные, вот ими он и занимался, когда время было. Газеты он,конечно, почитывал, но только для того, чтобы прикинуть и представлять себемасштабы экономических перемен, которые позволят ему обогатиться. Да и какие вармии газеты? Только те, что замполит разрешил, то есть никаких тебе«Московских новостей» и прочих глашатаев демократии и гласности. И вот вернулсянаш Николаша домой и понял, что вернулся в другую страну. В кино идут «Асса»,«Маленькая Вера» и «Интердевочка»…

– Это про что? – перебил Ворона Ветер. – Я невидел.

– Ну, это про такое, про что раньше нельзя было в кинопоказывать, – уклончиво ответил Ворон, которому не хотелось отвлекаться отгенеральной линии повествования. – Первый случай смерти от СПИДа. Народ вшоке. Статья Нины Андреевой «Не могу поступаться принципами». Оказалось, что невсе в стране поддерживают перестройку и даже имеют смелость открыто об этомзаявить. Народ снова в шоке, статью обсуждают, только о ней и говорят. Ельцинапродолжают гнобить, освобождают от обязанностей кандидата в члены Политбюро ЦК,он на моей любимой Девятнадцатой партконференции просит отменить решение иреабилитировать его, а Лигачев, его главный враг, отказывает в реабилитации, даеще и говорит: «Борис, ты не прав!» Создана новая партия, называетсяДемократический союз, это первая реально действующая оппозиционная организация.Прошла первая массовая демократическая демонстрация, за ней уже потянулись идругие демократические митинги. Начались межнациональные конфликты, побоище вСумгаите, столкновения в Ереванском аэропорту. Зашаталась государственность, вЛитве создали «Саюдис», в других прибалтийских республиках тоже возникаютнациональные движения, официально они как будто поддерживают перестройку, а насамом деле готовят отделение от СССР, начались выступления крымских татар,которые хотят восстановить свою автономию. В общем, вы сами все это не хужеменя знаете, я просто напоминаю, чтобы вы представили себе, что такоевосемьдесят восьмой год, в конце которого Николай Романов вернулся в Москву. Этобыла уже совсем другая Москва.