Нападение Гариона застигло их врасплох. Несколько солдатбыли мертвы, ничего не успев понять. Раздавались лишь отчаянные крики ипредсмертные хрипы, а Гарион неумолимо прорубал себе дорогу сквозь скоплениеополоумевших от ужаса дезертиров. От мощных ударов его меча, наносимых справа ислева, они слетали с седел, почти перерубленные надвое. Огромное остроотточенное лезвие легко пронзало кольчугу, плоть и дробило кости. И вот ужепятеро распростерлись на земле бездыханными. Потом Гарион кинулся на троихоставшихся — один из них тотчас же обратился в бегство, другой выхватил из ноженмеч, а третий, державший факел, просто застыл в полнейшем оцепенении.

Самый отважный неловко взмахнул мечом, но лишь для того,чтобы защитить свою голову от страшного удара меча Гариона. Но он был ужеобречен — сверкающее лезвие переломило клинок, словно сухую щепку, и рассеклосолдата от макушки до пояса. Гарион стряхнул подрагивающее тело с клинка иобернулся к воину, замершему с факелом в руке.

— Умоляю! — воскликнул перепуганный маллореец,пытаясь поворотить коня. — Пощадите!

Но эта мольба отчего-то разъярила Гариона еще пуще. Зубы егосжались.

Широкий взмах меча — и голова убийцы покатилась куда-то втуманную муть.

Гарион пришпорил скакуна и, прислушиваясь к удаляющемусятопоту коня последнего солдата, спасающегося бегством, ринулся в погоню.

Он нагнал его в считанные минуты. Сперва он ехал лишь назвук, но вот различил в тумане силуэт всадника. Гарион взял немного вправо,легко поравнялся с отчаявшимся противником и вот уже преградил ему путь.

— Кто ты? — пронзительно закричал небритыймаллореец, натягивая поводья. — Чего тебе нужно?

— Я — возмездие, — хрипло выдохнул Гарион, пронзаямечом последнего негодяя.

Дезертир изумленно уставился на мощное лезвие, торчащее изего груди.

Затем раздался булькающий звук — и он стал медленнозаваливаться на бок, соскальзывая с обагренного кровью меча.

Все еще ощущая ледяное спокойствие, Гарион спешился и вытермеч об одежду убитого. Потом почти бездумно подхватил поводья его коня, вскочилв седло и поехал обратно — туда, где прикончил остальных. Он внимательно огляделтела, чтобы убедиться, что никто не подает признаков жизни, и, прихватив ссобой еще трех лошадей, поскакал в сторону лагеря, скрытого в ивняке.

Шелк уже стоял подле Тофа и вглядывался в туман.

— Где ты был? — хрипло прошептал он.

Гарион соскочил с коня.

— Нам ведь нужны были лошади, — ответил он,отдавая поводья захваченных в короткой схватке коней великану.

— Это же кони маллорейцев, если судить по сбруе иседлам, — отметил Шелк. — А где ты их отыскал?

— Всадники ехали мимо лагеря, и я услышал голоса. Онислишком веселились, вспоминая свой недавний визит на мургский хутор.

— И ты даже не пригласил меня к тебеприсоединиться? — обиделся Шелк.

— Прости, — сказал Гарион, — но мне надо былоспешить. Я не хотел потерять их в тумане.

— Их было четверо? — спросил Шелк, пересчитавлошадей.

— Еще четыре лошади убежали, испугавшись, я так и несмог их поймать. Но этих вполне достаточно, чтобы возместить наши потери вовремя кораблекрушения.

— Так их было восьмеро? — ошарашенно спросил Шелк.

— Я застиг их врасплох. Они даже не оказалисопротивления. Послушай, почему бы нам еще не вздремнуть?

— Знаешь, Гарион, — придирчиво оглядел егодрасниец, — тебе не мешало бы умыться, прежде чем лечь. Сенедра — женщинавесьма чувствительная и может сильно расстроиться, если поутру увидит тебя,залитого кровью с головы до пят.

Наутро туман стал еще гуще. Холодная молочно-белая пеленаобъяла оба берега реки, путалась в ветвях плакучих ив и унизывала их каплями,похожими на крупные жемчужины.

— По крайней мере, это для нас дополнительноеприкрытие, — заметил Гарион, все еще охваченный странным оцепенением.

— Равно как и для кого-то другого, по ту сторонутумана, — вставил Сади, — или для чего-то другого. У этого лесавесьма дурная репутация.

— А насколько он велик?

— Возможно, это самый большой лес в мире, —ответил Сади, приторачивая тюк к спине лошади. — Он простирается на сотнии сотни лиг. — И, взглянув в сторону коновязи, он неуверенно спросил:— Это игра моего воображения или за ночь лошадей у нас прибавилось?

— Ночью я случайно наткнулся на нескольких, —уклончиво ответил Гарион.

После завтрака они собрали походную кухню Полгары, сели вседла и поехали по луговине к мрачному лесу, окутанному густым туманом.

Гарион ехал, прислушиваясь к беседе Шелка с Дарником, —они ехали позади.

— Так что же ты вчера вечером поделывал? — сосвойственной ему прямотой спрашивал кузнец. — Ну, когда нашел Зит вкорсаже Лизелль?

— Она собирается написать рапорт Дротику повозвращении, — ответил Шелк. — А кое-чего ему явно не следует знать.Ну а если мне удастся наладить с нею дружеские отношения, то, возможно, я смогуубедить ее на некоторые вещи посмотреть сквозь пальцы.

— Знаешь, это не слишком-то порядочно. Она жевсего-навсего девушка.

— Поверь, Дарник, Лизелль вполне самостоятельная иможет о себе позаботиться. Мы с нею затеяли занятную игру. Но признаюсь,наткнуться на Зит в мои планы не входило.

— А драснийцы всегда так забавляются?

— Конечно! Так время летит быстрее. В Драснии зимыдолгие и суровые. Игры помогают нам изощрять наш ум и впоследствии преуспеватьв делах весьма и весьма серьезных. Гарион! — вдруг позвал маленькийчеловечек.

— Да?

— Надеюсь, мы объедем то место, где ты… нашел вчералошадей? Не стоило бы расстраивать дам сразу после завтрака.

— Это во-он там. — Гарион указал влево.

— О чем это вы? — спросил Дарник.

— Ну, о лошадях, появившихся у нас ночью. Онипринадлежали маллорейским дезертирам, которые развлекаются тем, что разоряютмургские хутора, — беспечно ответил Шелк. — Гарион позаботился о том,чтобы у них отпала нужда в лошадях.

— О-о, — протянул Дарник. Потом немногопоразмышлял и подытожил: — Хорошо.