предупреждал о помешательстве Мерфи, но власти отказались принять меры ввиду его важного положения в обществе?

– Конечно, нет.

– Боишься, что тебе не поверят?

– Поверят мне или нет – не имеет значения!

– Но если поверят…

– Я скажу тебе, Тони, чему они поверят. И меня просто поражает, что ты как адвокат сам этого не понимаешь. Они решат, что у Парета есть доказательства измены Адель, но что какие-то юридические формальности, ваши правовые заморочки, не позволяют разглашать скабрезные подробности. В такое поверить проще всего. И никакие доводы с моей стороны ни черта не изменят.

– То есть у нас нет никаких шансов?

Терлоу пожал плечами.

– Если дело сразу попадет в суд, то нет. А вот если тебе удастся отсрочить заседание или добиться, чтобы его перенесли в другое место…

Бонделли крутанул кресло и вперился в дымку за окном.

– Поверить не могу, чтобы разумные, рационально мыслящие люди…

– С чего ты взял, что присяжные мыслят рационально? – перебил Терлоу.

Шею Бонделли залило краской гнева, она поднялась от ворота к щекам, затем к волосам. Он резко повернул голову и вперил в Терлоу злобный взгляд.

– А знаешь, Анди, что думаю я? Я думаю, что побег Рут изменил твое отношение к ее отцу. Ты обещал помочь, а на самом деле каждое твое слово…

– Довольно, – прервал его Терлоу. Голос звучал ровно и глухо. Он дважды глубоко вздохнул. – Ответь мне на один вопрос, Тони. Зачем ты взялся за это дело? Ты же не занимаешься уголовными преступлениями?

Бонделли провел рукой по глазам. Краска медленно отхлынула с лица. Он посмотрел на доктора.

– Прости, Анди.

– Ничего. Ты можешь мне ответить? Ты знаешь, почему занялся этим делом?

Адвокат вздохнул и пожал плечами.

– Когда выяснилось, что я представлял интересы Джо, два моих главных клиента пригрозили уходом, если я не выкручусь.

– И поэтому ты его защищаешь?

– Ему необходим лучший адвокат.

– А ты лучший?

– Я собирался ехать в Сан-Франциско, уговорить Белли или кого-то его калибра, но Джо отказался. Он считает, что легко отделается по неписаному закону.

– Стало быть, остаешься ты.

– В этом городе – да. – Бонделли вытянул руки на столе и сжал кулаки. – Знаешь, мне все представляется несколько иначе, чем тебе. В моем понимании, самым сложным для нас будет доказать, что он не притворяется сумасшедшим.

Терлоу снял очки, потер глаза. Они начинали болеть. Зря он сегодня столько читал.

– Вот тут ты прав, Тони. Того, кто хорошо умеет скрывать свое помешательство, чертовски трудно заставить проявить его на публике. Вывести на чистую воду человека, который прикидывается безумным, куда проще, нежели доказать наличие скрытого психоза у нормального с виду больного. К сожалению, это мало кто понимает.

– А мы можем применить четырехствольную атаку, – сказал Бонделли. – Во всех убийствах, совершаемых умалишенными, так или иначе присутствуют четыре компонента.

Терлоу открыл было рот, но промолчал, глядя на растопыренные четыре пальца адвоката.

– Первый, – начал Бонделли, – выгодна ли смерть жертвы убийце? Обычно психопаты убивают либо незнакомцев, либо близких им людей. Как видишь, я не поленился и кое-что почитал из твоей области.

– Вижу, – отозвался психолог.

– Жизнь Адель не была застрахована. – Бонделли загнул один палец. – Далее: насколько тщательно спланировано убийство? Психопаты обычно не планируют свои действия. Им либо случайно удается скрыться, либо полиция их до смешного легко вычисляет. – Он загнул второй палец. – Джо практически раструбил, что находится в конторе.

Терлоу кивнул: возможно, адвокат прав.

«А если я и впрямь подсознательно мщу Рут через ее отца? Куда она подевалась?»

– Третье: сопровождалось ли преступление чрезмерной жестокостью? Помешанные обычно не знают меры. Адель наверняка скончалась уже после первого удара клинком. – И Бонделли загнул третий палец.

Терлоу надел очки и внимательно вгляделся в собеседника. Откуда у Бонделли вдруг такая решимость, такая уверенность в себе?

– Четвертое: совершено ли убийство случайным предметом? Люди, замышляющие преступление, заранее обзаводятся орудием убийства. Психопат же хватает то, что попадется под руку – нож, топор, камень. – Он загнул последний палец и опустил руку на стол. – Тот чертов кинжал испокон веков висел в кабинете Джо.

– Как все просто, – сказал Терлоу. – А что в это время делает обвиняющая сторона?

– Они, естественно, подключили своих экспертов.

– И среди них Вейли, – кивнул Терлоу.

– Твой начальник?

– Он самый.

– Тебе это… может навредить?

– Не в том дело, Тони. Вейли – всего лишь жертва стадного чувства. Дело во всей этой неразберихе. – Терлоу опустил глаза и посмотрел себе на руки. – Толпа потребует смерти Джо, даже если мы докажем, что он сумасшедший. А эксперты обвинения, которых ты с легкостью списываешь со счетов, скажут то, что захочет услышать толпа. Любые слова судьи будут истолкованы…

– Я уверен, что нам удастся найти беспристрастного судью.

– Безусловно. Только судья непременно поинтересуется, имел ли обвиняемый в момент преступления доступ к той части сознания, которая позволяла-таки понять, что он совершает зверство. Именно к части, Тони, как будто сознание можно разделить на части – здравомыслящую и безумную. Увы! Разум – это единое целое. Нельзя иметь психически больной участок мозга, который не затрагивал бы всю личность целиком. Сознание добра и зла, способность выбирать между Богом и дьяволом фундаментально отличается от знания, что два плюс два – четыре. Различать добро и зло может только здоровый человек.

Терлоу поднял глаза на Бонделли.

Адвокат неотрывно смотрел в окно, поджав губы. Он явно ушел в свои мысли и не слушал.

Доктор тоже устремил взгляд в окно. Его переполняли досада и отчаяние – Рут действительно сбежала. Другого логичного, рационального объяснения просто не было. Ее отец обречен, как ни крути… Терлоу вдруг напрягся всем телом и замер.

Футах в десяти от окна висело нечто… куполообразный предмет с идеально круглым отверстием. Прямо напротив кабинета Бонделли. В отверстии двигались какие-то фигуры.

Доктор хотел что-то сказать, но язык не повиновался. С трудом поднявшись и держась за стол, он двинулся подальше от окна.

– Анди, в чем дело? – Бонделли испуганно смотрел на доктора.

Терлоу оперся на край стола и посмотрел прямо в круглое отверстие парящего в воздухе объекта. Оттуда на него сверкнули чьи-то глаза. В отверстии показалась тонкая трубка, и тут же грудь доктора сдавила нестерпимая боль. Ему не хватало воздуха.

«Боже! Они хотят меня убить!» – пронеслось в голове.

Он почувствовал, как наплывами теряет сознание. В груди полыхал пожар. Как в тумане он увидел приближающийся край стола. Что-то ударилось о ковер, и гаснущее сознание подсказало, что это его голова. Он попытался подняться и рухнул.

– Анди! Анди! Что с тобой? – Голос Бонделли вибрировал и отражался