казавшийся ей непропорциональным на узком лице. Всем своим видом он излучал сонное самодовольство.

За сценой послышался нарастающий звук голосов. Бонделли прервал свое занятие, повернулся через правое плечо и крикнул в открытую дверь: «Что там за шум? – Он продолжил бриться, бормоча: – Вечно врубает телевизор на полную громкость».

Рут только теперь почувствовала влажный запах крема для бритья, перекрываемый ароматом жареного бекона. Реальность происходящего приковала ее к креслу. Она едва дышала, боясь, как бы Бонделли не обнаружил, что за ним шпионят.

На пороге ванной появилась женщина в халате с китайским мотивом. Она встала в дверях, скрестив руки на груди.

Рут охватило недоброе предчувствие. Она попыталась выключить пановид, но пальцы не повиновались. Миловидная блондинка была ей хорошо знакома: сегодня Мардж Бонделли подколола заплетенные в косы волосы на затылке.

– Тони! – позвала она.

Бонделли медленно провел лезвием под подбородком, старательно выбривая глубокие складки на шее.

– Что?

На заднем плане бубнил включенный телевизор. Бонделли повел бритву вверх. В голубых глазах его жены застыл испуг.

– Вчера ночью Джо Мерфи убил Адель!

– Ай! – На шее Бонделли заалела полоска крови. Не обратив на нее внимания, он швырнул бритву в умывальник и повернулся к жене.

Рут безудержно трясло. «Точно как в кино, – вертелось в голове. Боль в груди не давала вздохнуть. – Этого не может быть. Смерть мамы – постановка Фраффина?!»

– Зарезал своим ужасным клинком, – выдохнула Мардж.

Бонделли бросился мимо жены в гостиную и встал перед телевизором.

Рут полностью захватило происходящее; участница событий, потрясенная не меньше самих Бонделли, она едва могла совладать с усиленными пановидом эмоциями. В телевизоре повторяли новость, сопровождая ее снимками, сделанными городским репортером. Рут смотрела на фотографии матери, отца, на линии мелом с белыми крестиками и стрелками. Она порывалась отвернуться, оградить себя от этого ужаса, но не могла отвести взгляд.

Бонделли сказал:

– Я еду в контору. Завтракать не буду.

– Ты порезался, – заметила жена. Она приложила к ране кровоостанавливающий карандаш, который захватила в ванной. – Не вертись, а то испачкаешь воротничок. – Она приподняла его подбородок. – Тони, лучше не вмешивайся. Ты не криминальный адвокат.

– Я вел дела Джо с тех пор, как он… Черт, Мардж, щиплет!

– Потерпи. Не пойдешь же ты с кровавым порезом. – Она вытерла и положила карандаш рядом с раковиной. – У меня нехорошее предчувствие, Тони. Держись от всего этого подальше.

– Я адвокат Джо. Я и так во всем этом по уши.

К Рут вдруг вернулись силы. Она с размаху ударила по клавишам, вскочила на ноги, оттолкнула пановид.

«Убийство моей матери – развлечение для хемов!»

Рут подошла к кровати – та вызывала отвращение. Беспечность Келексела, который предоставил ей сделать подобное открытие, наполнила ее бешеной яростью. Он, разумеется, знал, на что она может наткнуться, и ему было наплевать! Нет, хуже: он об этом даже не подумал! Разве стоит беспокоиться о такой мелочи? Это даже не беспечность, а равнодушие, презрение… Ах ты, ненавистный…

Заламывая руки, Рут огляделась по сторонам. Должно же здесь быть хоть какое-то оружие, что-нибудь, чем можно было бы напасть на этого мерзкого… Она вновь посмотрела на кровать. Вспомнила о золотом экстазе, и собственное тело стало ей противно. Ей хотелось разорвать себя на части. Из глаз брызнули слезы. Она без остановки зашагала туда-сюда, туда-сюда.

«Я убью его!»

Вот только Келексел упоминал, что отдельному хему невозможно причинить вред. Их не убьешь, они бессмертны. Бессмертны.

От этой мысли Рут почувствовала себя бесконечно ничтожной – маленькой пылинкой, бессильной, одинокой, обреченной. Она упала на кровать, перевернулась на спину и уставилась на хрустальные чешуйки аппарата, которым, как она теперь знала, Келексел управлял ею. Где-то под его накидкой находился пульт – Рут не раз замечала, как он к нему тянулся.

И тут она ясно представила себе, что произойдет, когда вернется Келексел. Она опять ему подчинится. Золотой экстаз опять затмит все чувства. Она опять будет умолять и заискивать, добиваясь его внимания.

– Боже мой! – прошептала она.

Голова невольно повернулась к пановиду. Там все подробности смерти матери. Сцена убийства. Хватит ли у нее сил удержаться от просмотра?

Сзади что-то зашипело – Рут развернулась на кровати и уставилась на дверь.

На пороге стояла Инвик, ее лысая голова поблескивала в желтом свете. Рут оглядела карликовую фигуру, выпяченную грудь, короткие, крепкие ноги, обтянутые зелеными лосинами.

– Ты взволнована, – сказала Инвик натренированным успокаивающим голосом. Он до такой степени походил на голоса других знакомых ей докторов, что Рут готова была разрыдаться.

– Что тебе нужно? – спросила она.

– Я корабельный врач, – отвечала Инвик, – и моя задача – помогать нуждающимся. Ты во мне нуждаешься.

«Да они просто карикатуры на людей», – думала Рут.

– Уходи, – велела она.

– Ты страдаешь, а я могу помочь, – настаивала Инвик.

Рут села.

– Страдаю? С чего ты взяла?

– Этот идиот Келексел оставил тебе пановид с неограниченным доступом.

Рут с любопытством взглянула на женщину-хема. Они вообще хоть что-нибудь чувствуют? Можно ли их задеть, причинить им боль? Как сильно ей хотелось причинить хемам любую, даже самую незначительную боль!

– Как такие уроды, как вы, размножаются? – спросила Рут.

– Ты нас ненавидишь? – ответила вопросом Инвик.

– А ты уходишь от ответа? – не сдавалась Рут.

Инвик пожала плечами.

– В принципе, так же, как и вы. Просто нашим особям женского пола удаляют репродуктивные органы на самой ранней стадии развития. Потом приходится обращаться в центры размножения за разрешением – утомительная и нудная процедура. Но мы и без этих органов неплохо развлекаемся.

Она подошла и остановилась в шаге от кровати.

– Однако ваши мужчины, похоже, предпочитают наш вид, – съязвила Рут.

Врач вновь пожала плечами.

– О вкусах не спорят. У меня бывали любовники с вашей планеты. Некоторые достойные, другие так себе. Проблема в том, что вы слишком быстро увядаете.

– Но вы нами пользуетесь! Мы для вас развлечение!

– До некоторой степени, – согласилась Инвик. – Спрос то возрастает, то ослабевает.

– Тогда какого черта вы здесь торчите?

– Это прибыльно, – сказала Инвик, заметив, что дикарка немного отвлеклась. Чуть сопротивления, объект для отвода ненависти – и готово. Как же легко ими управлять!

– Значит, мы нравимся хемам? – продолжала Рут. – Вам нравятся наши истории?

– Вы – неиссякаемый источник сюжетов, – ответила Инвик. – И сами по себе способны создавать высокохудожественные материалы. С другой стороны, в этом одновременно и источник глубочайшего разочарования. Требуется уйма возни и деликатного обращения с аборигенами, чтобы записать нечто стоящее для наших зрителей. Искусство Фраффина в том и состоит, чтобы выявить и запечатлеть тончайшие нюансы, способные на время завладеть нашим вниманием.

– Какая мерзость, – прошипела Рут. – Вы