– Мы не смертные, – поправила Инвик и подумала: «Интересно, она уже беременна? Как она отреагирует, узнав, что носит в себе хема?»

– Однако вы от нас маскируетесь. – Рут указала на потолок. – Там, на поверхности.

– Когда нам выгодно, – сказала Инвик. – Да, сейчас нас просят скрываться, но так было не всегда. Раньше я открыто жила среди аборигенов.

Рут коробил равнодушный тон Инвик. Она знала, что обидеть хема нельзя, но не могла не попробовать.

– Ты лжешь, – заявила Рут.

– Возможно. Но скажу тебе, что я была богом Эа, нагоняющим смертельный ужас на захваченных в плен иудеев… в Шумере[27], давным-давно. Сеять среди вас религиозные предрассудки – вполне безобидная шалость.

– Ты притворялась богом? – содрогнулась Рут. Она не сомневалась в правдивости слов Инвик. Они были сказаны с такой беззаботностью, что явно не имели никакого значения для говорящей.

– Я еще в цирке уродцем работала, – ответила Инвик. – И во многих эпосах фигурировала. Порой мне нравится чувствовать себя частью древности.

Рут лишь качала головой, не в силах произнести ни слова.

– Тебе не понять, – продолжала Инвик. – Да и чему удивляться? Ведь это сугубо наша проблема. Когда будущее бесконечно, нет и древности. Ты навеки застреваешь в Вечно-Настоящем. Как только ты смиряешься с тем, что прошлое неважно, то и будущее теряет всякий смысл. И ты обречен. Кинокорабль спасает нас от такой участи.

– Вы… шпионите за нами ради…

– Вечное прошлое, вечное будущее, вечное настоящее… – Инвик наклонила голову вбок, смакуя сказанное. – Именно так. Ваша жизнь – как, впрочем, и вся история вашего рода – лишь краткая вспышка. Мы же благодаря вам обретаем ощущение древности… прошлого, которое имеет значение. Вот что вы нам даете, понимаешь?

Рут вновь покачала головой. Хотя отдельные слова она улавливала, общий смысл ускользал.

– Сеть Тиггиво этого дать не может, – говорила Инвик. – Такова, видимо, цена нашего бессмертия. Сеть связывает хемов в единый организм – я чувствую каждого из нас, миллиарды других хемов. Эта связь… старая, но не древняя.

Рут занервничала: пришелица плела неизвестно что. И все же беседа дала время успокоиться, прийти в себя, и Рут почувствовала, что внутри нее сформировалось ядро сопротивления – место, недоступное хемам… что бы они с ней ни делали. Она знала, что опять покорится Келекселу и что даже сейчас эта карлица каким-то образом подавляла ее волю. Но теперь у нее был стержень, ядро, которое росло и крепло, придавая смысл и силу ее непокорности.

– Как бы то ни было, – спохватилась Инвик, – я пришла тебя осмотреть.

И она встала вплотную к постели.

Рут глубоко и прерывисто вздохнула.

– Ты наблюдала за мной, – сказала она, – пока я сидела за пановидом. Келексел об этом знает?

Инвик замерла на месте. Откуда у этой тупой дикарки такая проницательность?

Ее замешательство не укрылось от Рут, которая не преминула им тут же воспользоваться:

– Ты разглагольствуешь о вечности и эпосах, но при этом не гнушаешься использовать ваш… как его… – она обвела рукой кинокорабль, – чтобы записать… убийство…

– Совершенно верно, – закивала Инвик. – А теперь ты скажешь мне, для чего я понадобилась Келекселу.

Хрустальные чешуйки над кроватью наполнили комнату голубым свечением. Рут чувствовала, как слабеет ее воля. Она замотала головой.

– Я не…

– Говори сейчас же! – Лицо пришелицы превратилось в маску чистого гнева, лысый череп отливал влажным серебром.

– Я… не… знаю, – прошептала Рут.

– Только кретин мог додуматься дать тебе пановид без ограничений, а мы как идиоты проглядели! – изрыгнула Инвик. Она вытерла рукой толстые губы. – Что вообще ты поняла из увиденного?

Напряжение спало, Рут глубоко вздохнула и чуть расслабилась – спасительное ядро никуда не делось.

– Вы убили мою мать, – тихо проговорила она.

– Мы убили?

– Вы подчиняете людей своей воле, – сказала Рут.

– Людей! – усмехнулась Инвик. Ответы Рут убедили ее в том, что эта особь мало смыслит в делах хемов. Впрочем, она не безопасна и способна завести Келексела не туда.

Инвик положила руку на живот Рут и подняла глаза на манипулятор. Голубое сияние перестроилось, и врач не смогла сдержать довольной ухмылки. Бедолага уже зачала. Довольно экстравагантный способ вынашивать потомство. Зато какой элегантный способ обезвредить ищейку Потентата!

Внезапно Инвик почувствовала необъяснимую тревогу. Она отдернула руку; в нос ударил характерный мускусный запах аборигенки. До чего огромные молочные железы! При этом щеки впалые, будто она недоедает. Свободно струящаяся одежда Рут напомнила Инвик одеяния древних греков. Вот любопытная была культура, только скоротечная, такая скоротечная…

«Итак, она беременна. Я должна радоваться, а вместо этого тревожусь. Чего я не учла?»

Неизвестно откуда на ум пришли строчки из застольной песни хемов:

«Давным-давно, давным-давно,

Когда мы были молоды,

Мы слышали, как плоть звала

И солнце пело золотом…»

Инвик тряхнула головой. Что за чушь! Бессмысленный набор звуков, разве что ритм заводной – подумаешь, очередная блажь.

Но вдруг в ней был какой-то смысл… когда-то?

Грани манипулятора над кроватью, сменив цвет сначала на зеленый, излучали теперь мягкий красноватый свет.

– Отдохни, невинное создание, – вздохнула Инвик. Она неожиданно ласково похлопала Рут по оголенной руке. – Отдохни и похорошей к приходу Келексела.

13

– Скорее всего, она просто не выдержала и сбежала. – Бонделли смотрел через стол на Анди Терлоу, удивляясь непривычно изможденному виду доктора.

Они сидели в адвокатской конторе в окружении полированной мебели, книг в кожаных переплетах, выставленных аккуратно в ряд в застекленных стеллажах, дипломов в рамочках и фотографий знаменитостей с автографами. За окном ярко светило послеобеденное солнце.

Терлоу сгорбился, упираясь локтями в колени и стиснув пальцы. «Не вздумай рассказывать о своих подозрениях, – повторял про себя он. – Не вздумай… Не вздумай».

– Ну кому вдруг понадобится ее похищать? – успокаивал Бонделли. – Наверняка она у каких-нибудь друзей в Сан-Франциско. Только и всего. Немного отойдет и даст о себе знать.

– Так думает полиция, – сказал Терлоу. – С нее сняли все подозрения в причастности к смерти Нева… физические улики…

– Тогда нам сам бог велел заняться делом Джо. Рут успокоится и вернется.

«Вернется ли?» Доктора не покидало ощущение непреходящего кошмара. Рут и вправду была с ним в роще? Нев действительно погиб в результате нелепого случая? Рут в самом деле сбежала? Куда?

– Первым делом сосредоточимся на юридическом определении невменяемости, – сказал Бонделли. – На ее природе и последствиях. Правосудие требует…

– Правосудие? – Терлоу в недоумении уставился на адвоката. Бонделли сидел к нему в профиль; сжатый в тонкую линию рот казался тенью от усов.

– Да, правосудие, – повторил Бонделли. Он крутанул кресло и внимательно посмотрел на Терлоу. Адвокат гордился своим умением разбираться в людях. Психолог, похоже, начал выкарабкиваться из состояния шока. Причина этого