Война завершилась. Погибло приблизительно 300 тыс. человек. Вероятно, половина из них — это военные потери, а другая половина — жертвы массовых убийств в тылу или при отступлении республиканцев.

6. Долгая диктатура генерала Франко (1939–1975)

Диктатура, установленная в результате Гражданской войны[414], ознаменовала отказ от либерализма XIX в. и от республиканской демократии XX в., представляла собой попытку повернуть ход истории вспять, к мифическому истоку испанской нации, ко временам Католических королей, Испанской империи, Золотому веку. Государство, неустанно утверждавшее свою тоталитарную природу, стремилось создать общество, закрытое от любого внешнего влияния, корпоративное, католическое, существующее в условиях автаркии[415] с мечтой о возврате к имперскому прошлому. Вечно оглядываясь назад в поисках образцов и вдохновения, диктатура соединяла средневековые институты и колониальную ностальгию под оболочкой фашистской риторики. После двадцати лет диктатуры, когда власть будто застыла, погрузилась в спячку, общество снова пришло в движение, как в физическом, так и в моральном, культурном смысле. Противоречие между развитием гражданского общества и властью, призванной его остановить, породило и чувство разочарования и неуверенности и в то же время превратилось в источник надежды и стремления к борьбе, что привело в начале 1970-х гг. к кризису режима, символом которого стала долгая и мучительная агония его основателя[416].

1940-е годы: строительство Нового государства

Безоговорочная капитуляция, которой завершилась война, означала для всех тех, кто сражался на стороне Республики, смерть, тюрьму или изгнание. В 1939–1943 гг. победители расстреляли более 50 тыс. испанцев, около полумиллиона эмигрировали, но даже в мае 1940 г. примерно 260 тыс. человек считались военнопленными. Из концентрационных лагерей, созданных в последний период войны, десятки тысяч республиканцев, социалистов, анархистов и коммунистов отправлялись в тюрьмы или в колонии строгого режима. Там ужасные условия существования, скученность, голод, тяжелый труд, наказания, плохое питание, эпидемии приводили буквально к вымиранию заключенных. От репрессий пострадали вдовы, дочери и сестры узников: их подвергали издевательствам, публичному шельмованию, лишали имущества.

Поскольку война уже закончилась, репрессии проводились не для того, чтобы одержать военную победу, а чтобы уничтожить, вырвать с корнем все, что, по мнению победителей, отвратило нацию от истинного исторического пути. По словам самого Франко, следовало «распрямить согбенную нацию»: для этого Новое государство (Nuevo Estado)[417] наделялось исключительными юридическими полномочиями. Наряду с военно-полевыми судами, которые в массовом порядке применяли законы военного времени, в гражданских учреждениях действовали и так называемые «комиссии по чистке». Закон о политической ответственности мог применяться по отношению к предполагаемым преступлениям, совершенным начиная с октябрьской революции 1934 г.; согласно Закону против масонства и коммунизма преследованию подвергались лица или группы лиц, которые распространяли идеи, порочащие религию, Родину, основные государственные институты и направленные против социальной гармонии. Как вспоминал годы спустя Дионисио Ридруэхо, фалангист «первого часа», все это представляло собой «безупречную операцию по ликвидации политических сил, которые были опорой Республики».

Помимо репрессий, новая власть приступила к регламентации экономической и общественной жизни. Прежде всего следовало дисциплинировать рабочую силу. Эту задачу поручили Испанской фаланге, чьи представители с 1938 г. занимали ведущие правительственные посты. Она создала и контролировала профсоюзную организацию производителей — вертикальную, единую, всеобщую и основанную на принципе иерархии. Согласно статутам обновленной ИФТ— ХОНС профсоюзы служили партии. В 1938 г. была принята «Хартия труда», созданная по итальянскому фашистскому образцу, в соответствии с которой все производители объединялись в вертикальные профсоюзы в соответствии с отраслями экономики и под руководством Фаланги. Согласно Закону о профсоюзных организациях от 26 января 1940 г. и Закону об основах профсоюзной организации от 6 декабря 1940 г. новые синдикаты объединяли рабочих, административный персонал и предпринимателей в одну организацию под контролем Движения[418], которое, в свою очередь, являлось частью государственного аппарата. Тем самым обеспечивалась естественная связь между государством и синдикатом, что превращало профсоюз в инструмент государственной экономической политики.

Государственное регулирование душило экономику. По Закону от 10 марта 1939 г. создавался Генеральный комиссариат снабжения и транспорта, полномочия которого распространялись на предметы первой необходимости — зерновые, овощи, картофель, фрукты, хлеб, мясо, рыбу, ткани, одежду, обувь. Нарушителей преследовал налоговый департамент, организованный в сентябре 1940 г.: он передавал дела на рассмотрение в военные трибуналы, к компетенции которых они теперь относились. Последствия сказались немедленно. После того как государство зафиксировало низкие цены на продовольствие, сельские производители стали сокращать обрабатываемые площади, скрывать урожай и реализовывать часть своей продукции на черном рынке. Таким образом росли доходы землевладельцев, которые к тому же пользовались государственными субсидиями на покупку искусственных удобрений, сельскохозяйственных машин и топлива.

Еще одним результатом этой политики стало падение на 40 % в сравнении с довоенным уровнем реальной заработной платы сельскохозяйственных рабочих. Поденщики лишились права на организацию собственных профсоюзов и не могли использовать традиционные способы переговоров или давления для того, чтобы улучшить условия труда. Крестьянство оказалось абсолютно беззащитным, поскольку государство расширило полномочия органов правопорядка, правовая государственность не существовала и отсутствовали независимые суды. На деле сокращение заработной платы и наличие многочисленной и покорной рабочей силы не способствовали подъему производства. Плохие урожаи 1940-х гг. (а некоторые из них стали самыми низкими за столетие) приводили к голоду: продукты первой необходимости распределялись по карточной системе, которая действовала вплоть до начала 1950-х гг.

Государственное регулирование и режим автаркии распространились и на промышленный сектор. Военная разруха сказалась на развитии промышленности больше, чем на состоянии сельского хозяйства, несмотря на то что предприятия в индустриальных зонах, Стране Басков и Каталонии, были возвращены собственникам без значительных потерь. Больше всего пострадали транспорт и связь, а не основная индустриальная база. Тем не менее в первые послевоенные годы произошел серьезный спад промышленного производства. Планы индустриализации разрабатывал созданный в сентябре 1941 г. Национальный институт промышленности (Instituto Nacional de Industria, ИНИ), которым руководили военные. Приоритетным направлением его деятельности стала оборонная промышленность. Высокая стоимость создания предприятий, международная конкуренция, государственная политика, ориентированная на импортозамещение, новая система финансирования вызвали резкий скачок инфляции, несмотря на то что в конце 1940-х гг. ИНИ являлся единственным производителем грузовиков и легковых автомобилей, искусственных удобрений, алюминия и продуктов нефтепереработки.

Послевоенная политика индустриализации, основанная на представлении о государстве как о посреднике и организаторе производства, исходила из традиционных требований государственной защиты интересов предпринимателей от давления рабочего движения и от иностранной конкуренции. В ходе ее осуществления правительство конфисковало имущество рабочих профсоюзов, объявило забастовку видом подрывной деятельности и тем самым нейтрализовало рабочий класс, но одновременно исчезла и конкуренция между предприятиями и создалась благоприятная ситуация для появления олигархов и монополистов. Государственное регулирование и жесткая регламентация привели к численному росту бюрократии и различным нелепым административным требованиям; они способствовали