стен селения и яростно за кого-то болела. В этом селе были и стены в виде деревянного частокола, и даже подмостки для хождения вдоль стен. Большое село могло себе это позволить.

Кое-как растолкав кочевников, я забрался на стены. Перед моими глазами предстала душераздирающая картина: белесая гусеница типа той, что напала нас по пути сюда из империи, гонялась за женщиной с ребенком. Женщина действовала тактически грамотно, и когда гусеница ныряла под снег или под землю, она изменяла направление движения и ухитрялась держать гусеницу на отдалении. Невдалеке виднелась разбитая повозка, рядом тело мужчины. Животного, которое тянуло повозку, видно не было.

Вся толпа махала руками и подсказывала, куда бежать, но разобрать в этом гуле что-либо было невозможно.

Я оглянулся. Мира и Ангела были рядом. Джен тоже проталкивался сквозь толпу.

— Мира, давай зарежем гусеницу? У меня соответствующий меч, у тебя огонь. Сможешь?

— Да! — Мира горела желанием поквитаться за прошлый провал.

— Ангела, сможешь нас мягко опустить со стены? Потом вернёшься.

— Давайте руки!

Мы схватили с двух сторон Ангелу, и она мягко перенесла нас через стену, даже подпрыгивать не пришлось. Кочевники дружно замолкли.

Мы с Мирой рванули к женщине и гусенице. Ангела, зараза, не стала возвращаться на стены и увязалась за нами.

— Ангела, назад, на стены, это приказ!

— А вдруг я вам пригожусь?

— Выпорю за отказ от приказа!

— Тогда буду доить тебя по три раза на день, свет станет не мил.

Над стенами разлился звук боевой тревоги. Рожок Джена. Зря он это затеял, сейчас у гусеницы будет двести целей на выбор.

Бежать по снегу было не очень удобно, но мегагусеница облегчила нам задачу. Она бросила женщину и повернулась к нам. Когда она вынырнула перед Мирой, та была готова и запустила чудовищу огонь прямо в голову. Огонь сработал превосходно, внутренности вскипели, и верхняя часть гусеницы взорвалась.

Огонь сработал даже слишком хорошо, внутренности взорвались так, что нас с Мирой целиком залепило серой слизью, и одежду, и лица. Я кое-как смахнул гадость с бровей, чтобы посмотреть, нет ли рядом другого чудовища. Лицо начало щипать. Чудовища вроде не было.

Я повернулся к городу:

— Принесите долбаный тазик долбаной горячей воды! Эта штука щипется!

На стенах горомыхнуло массовое ржание. Ладно, если это смех облегчения, то пусть смеются. Послышался звук открываемых ворот и топот множества копыт. Джен и кавалерия.

И тут мир повернулся и опрокинулся на меня.

Очнулся я в каком-то помещении с потолком из совсем тонких стволов деревьев. Голос Ва надо мной кому-то объяснял:

— Видимо, у гусеницы в передних зубах находится парализующий яд, и когда плоть взорвалась, на них попали небольшие капли этого вещества. Поэтому они отключились, но это ненадолго. Думаю, скоро придут в себя.

— Я уже пришёл, — сказал я.

Получилось: «Ня жу шул».

Появилось лицо Ва:

— Не дергайся. Эта слизь была немного кислая, тебе лицо обожгло. Будет щипать ближайшие дни. Я тебя мазью намазала.

— Мира? Ангела?

— Мира отключилась, и лицо как у тебя, обожжено. Ангела цела. Всё село стоит на ушах, никто раньше не бросал вызов таким гусеницам. Они считались неуязвимыми. Ваш забег обсуждают на каждом перекрёстке.

— Выборы?

— Всё нормально. Там Джен, не беспокойся. Тут другая проблема образовалась. Женщина с ребенком. По обычаям кочевников, если ты в поле отобрал у другого мужчины женщину, а он убежал или погиб, то ты должен заботиться о женщине и её детях. Все присутствующие уверены, что эта женщина принадлежит тебе. И она тоже. Так что реши, что ты с ней будешь делать — жениться, превращать в рабыню или выдашь замуж за другого за умеренную или неумеренную плату. Все вокруг советуют отвезти её в город, там цену дадут побольше. Она тут рядом, могу позвать, поговори.

Я повернулся набок и застонал. Ва засмеялась. Я попросил позвать спасённую.

Молодая дама бросилась на колени и слёзно благодарила за спасение. Совсем молодая девочка, наверное, ровесница Миры, а уже ребенок на руках… Я спросил, есть ли у неё другие родственники, кроме погибшего мужа. Оказалось, что нет — в живых была только мама, но она осталась далеко на территории кочевников, с другой стороны от империи нашего врага, и эту девочку там в многодетной семье не ждали. Я предложил ей самой выбирать себе мужа, пообещал, что много денег за выкуп не запрошу, так что она легко выйдет замуж. Дама опять разразилась слезами, просила запросить побольше, ведь она молодая, красивая и достойна большего, а что дёшево достаётся, то не ценят.

Ох, чтоб вас всех…

В этом городке было много одиноких мужчин, так что несмотря на высокую цену, которую мы заломили, муж для молодой мамашки всё-таки нашёлся.

Я спросил у Ва, можно ли возвращать новобрачным весь выкуп. Ва сказала, что это в традиции, нельзя возвращать только баранов. Так и сделали, коров, овец и зерно подарили молодым, а двух баранов съели.

Выехали только через два дня после битвы. Ва сказала, что нам с Мирой надо отлежаться. После свадьбы пришлось отлеживаться повторно. Ва использовала это время, чтобы подлечить местных бабонек, за что ей насовали столько еды, что всему отряду потом хватило на два перехода.

Следующие четыре адреса были повторением первых двух. Продажные судьи и главы поселений визжали, проклинали меня и обещали восстание. Потом сдувались, и я организовывал народ на перевыборы. Только в пятом случае я ограничился тем, что пригрозил потерей места. Человек прилюдно покаялся и сказал, что раньше жил так, как они жили всегда, но теперь понял, что надо жить по новым правилам. Собравшийся на площади народ плакал, умилялся и говорил, что пойдет за таким правильным и душевным главой города на что угодно. Проявления чувств здесь любили. Мне показалось, что глава города не ожидал такой реакции и очень удивился.

Татайцы на следующем переходе послали ко мне делегата передать, что они очень довольны мудрым решением не снимать последнего главу, что только такой мягкостью и мудростью можно растить большие дела. Привели меня в полнейшее смятение чувств.

Следующий адрес был делом Ва и Ангелы. Это было село, в котором у людей часто случались галлюцинации вплоть до смерти в судорогах. Эта проблема была характерна не только для этого села, болел весь район. Девчонки разобрались за два часа. Оказалось, что у местных была дурацкая традиция подсыпать в зерно семена одного растения, которое при потреблении давало сильнейшее отправление. Осевшие здесь племена почему-то думали, что это растение полезно для сохранности зерна. Девчонки ругали их несколько часов,