Император вовсе не был праздным сибаритом, но отважным воином и умелым полководцем. Не было ни одного года, когда бы Андроник III не надевал воинских доспехов. Участвуя в десятках битв и сражений, он проявлял личное мужество и был многократно ранен. Даже на монетах, имевших хождение в годы его царствования, император изображен в доспехах – наглядное свидетельство характера и образа жизни царя. При погребении Андроника III Палеолога один оратор так подвел итог его жизни: «Он не разбирал ни лета, ни осени в своих походах. Он был выше времен года и стихий: зимнюю пору он находил для себя летним зноем, недостаток – изобилием, бодрствование – сном. Вместо отдохновения он прибавлял труды к трудам и подвиги к подвигам, переходя то с суши на море, то с моря на сушу»[713].

Взойдя на трон при помощи фракийской и македонской аристократии и содействия дворцовых кругов, Андроник III Палеолог оказался заложником своих союзников. Его товарищ и друг великий доместик Иоанн Кантакузен, много сделавший для успеха «феодальной революции», по одному справедливому замечанию, был не просто фаворитом, а руководителем царя. Его богатство было таковым, что зачастую именно он содержал за свой счет царскую армию и императорский двор. Мать Иоанна Кантакузена Феодора, урожденная Палеолог, затмила пышностью своего дворца императрицумать Марию, а сам великий доместик принимал иностранные посольства, решал практически все вопросы государственного и церковного управления, включая объявление войны и заключение мира, и даже подписывал документы пурпурными чернилами – до сих пор исключительная прерогатива Римского царя[714].

Но в целом воцарение Андроника III Младшего принесло Византии желанное спокойствие, а за ним – благосостояние. Иссякли внутренние раздоры, и прекратились репрессии и страх попасть в тюрьму. Появились излишки продовольствия – уже забытое в Константинополе явление, и новое Византийское правительство, состоявшее из молодых, честолюбивых и воинственных мужчин, не лишенных патриотизма и любви к отечеству, запальчиво полагало, что ему удастся без труда справиться с теми трудностями, какие были не по силам престарелому Андронику II Старшему.

Внешнее положение Византии оставалось практически в том же положении, что и при предыдущем царствовании. Наиболее опасными врагами считались сербы, мечтавшие подчинить себе Болгарию и выйти на Константинополь, и турки, малопомалу прибравшие к своим рукам почти все византийские владения в Малой Азии. Как всегда, приходилось помнить о латинской угрозе, но Римские папы, пребывавшие в «Авиньонском пленении» (об этом мы рассказали в отдельном приложении), уже не являлись центрами европейской дипломатии и глашатаями Запада, у них возникли свои проблемы.

С учетом изложенного, императору Андронику III Младшему пришлось бороться, как и многим его предшественникам по трону, на два фронта. Но удивительно, что распределение внутренней нагрузки на армию было далеко не равномерным – царское окружение довольно спокойно относилось к победам турецкого оружия в Малой Азии и прилагало все силы, чтобы отстоять балканские владения. Столь удивительно равнодушное отношение к положению дел в Малой Азии вполне объяснимо. Вопервых, честолюбивые молодые люди брезговали сражаться с варварамиосманами, едва вышедшими из полудикого состояния. Насколько благороднее казались победы, завоеванные в битвах с латинянами или даже с уже просвещенными сербами! Кроме того, нельзя забывать, что главные движущие фигуры политического олимпа – Кантакузены и Палеологи, имели владения во Фракии и Македонии, и им хотелось не столько обеспечить интересы Византийского государства, сколько сохранить собственное имущество.

Поэтому дела в Малой Азии быстро пришли в запустение. Турки довольно активно ассимилировали местное греческое население, и многие византийцы принимали Ислам, надеясь облегчить свое положение при новых правителях. Пограничная территория почти не защищалась, и последние очаги обороны в лице мужественных акритов пали вследствие отсутствия какойлибо поддержки со стороны Константинополя. Как следствие, акриты, мало отличавшиеся по образу жизни от османов, переходили к ним на службу.

Едва ли Андроник III не считал турецкую опасность менее актуальной – после скорого взятия Никеи османы стояли на расстоянии нескольких дневных переходов от Константинополя. Другое дело, что, неоднократно договариваясь с мусульманами о мире, царь, повидимому, полагал, что сумеет без большого труда в любой момент навязать османам мирный договор. Тем более что среди турецких племен существовала серьезная конкуренция, и в то время казалось невероятным, что султану Осману удастся объединить соотечественников под своей властью.

Видимо, василевсу и в голову не могло прийти, что когданибудь османы додумаются до того, чтобы захватить Константинополь и сделать Римскую империю турецкой. Напротив, дипломатическая практика показала, что многие западные государства демонстрировали именно такие мотивы. А потому западная угроза казалось несравнимо опаснее восточной.

В центре внимания двора Андроника III Младшего попрежнему находились Северная Греция, Македония и Фракия, которым угрожала серьезная опасность со стороны Сербии. Однако даже здесь Византийское правительство, почти лишенное средств и солдат, не сумело подготовить плановую наступательную политику. Хотя имело определенные локальные успехи, демонстрирующие остатки былой мощи ромейского оружия.

Едва прошел месяц после начала единоличного правления нового императора, как Болгарский царь Михаил III сделал набег на пограничные области, поставив перед собой задачей занять Адрианополь и Дидимотих. Но у Дидимотиха болгары потерпели поражение от византийцев, которыми командовал царь; пришлось отступать[715].

Однако в 1329 г. болгары повторили нападение. Император Андроник III срочно выдвинулся с войском им наперерез и из Адрианополя направил Михаилу послание, в котором потребовал объяснений. В ответ Болгарский царь угрожающе заметил, что без его помощи Палеолог никогда не смог бы стать императором и победить царственного деда, а потому потребовал крупной суммы денег в качестве оплаты своих услуг. Но казна была пуста, да и Андроник III Младший предпочитал в подобных случаях решительную битву дипломатическим переговорам. Неизвестно, чем бы закончился этот конфликт, но матьцарица Мария, приходившаяся одновременно тещей царю болгар по дочери, вступила с Михаилом в самостоятельные переговоры и договорилась об отступных; мир был заключен[716].

Вслед за этим императору пришлось все же срочно направляться в Малую Азию, где активничали турки. В 1329 г. османы уже обложили Никею, и Андроник III, надеясь найти себе союзников в среде сельджуков, недовольных усилением потомков Османа, направился в Кизик и Пиги, где заключил договор с эмиром племени Караси. После этого он вернулся в столицу и в спешном порядке выступил навстречу османам с 2 тысячами тяжелой кавалерии и многочисленным ополчением, увы, совершенно небоеспособным. В горах Пелекана у Филокрены им противостояло 8 тысяч османов – грозное и закаленное войско, находящееся под командованием АлаадДина, брата султана Орхана (1324—1362), сына покойного султана Османа.