Вот картина, которую я так и не нарисовал:

Неотличимые друг от друга девочки-близняшки, в одинаковыхджемперах, только один — красный, с буквой «Л» на груди, а второй — синий, с«Т». Девочки, держась за руки, бегут по тропе, ведущей к Тенистому берегу. Такони называют это место, потому что большую часть дня оно находится в тениВедьминой скалы. На их пухлых щёчках следы слёз, но они скоро исчезнут: теперьдевочки слишком напуганы, чтобы плакать.

Если вы можете поверить в это, тогда вам удастся увидеть иостальное.

Гигантская ворона медленно пролетает над ними, вверх лапами,с распростёртыми крыльями. Обращается к ним голосом папочки.

Ло-Ло падает, ранит колени о ракушки. Тесси поднимает её наноги. Они бегут. Их пугает не говорящая ворона, которая летает лапами вверх. Ине небо, которое из синего вдруг становится закатно-красным — а потом вновьсиним. Они боятся преследующей их твари.

Большого мальчика.

Даже с зубами он по-прежнему напоминает забавных лягушек,которых раньше рисовала Либбит, но эта гораздо больше и достаточно реальна,чтобы отбрасывать тень. Достаточно реальна, чтобы вонять и всякий раз сотрясатьземлю, приземляясь после прыжка. Их много чего пугало после того, как папочканашёл сокровище, и Либбит говорит, чтобы они не выходили ночью из своей комнатыи даже не выглядывали в окно, но сейчас день, и тварь позади них слишком ужнастоящая, чтобы не верить в неё, и она приближается.

В следующий раз падает Тесси, и Ло-Ло поднимает сестру,бросив испуганный взгляд на преследующую их тварь. Тварь окружают танцующие ввоздухе насекомые, и иногда она на ходу сжирает кого-то из них. Ло-Ло можетвидеть Тесси в одном выпученном немигающем глазу. Себя она видит во втором.

Они выскакивают на пляж, жадно хватая ртом воздух, дыхание уних перехватывает, и дальше бежать некуда, кроме как в воду. Но, может, это иесть путь к спасению, потому что в воде корабль — тот самый, который они виделидостаточно часто в последние несколько недель. Либбит говорит, что корабль —совсем не то, что видится, но теперь он — белая мечта спасения. Да и всё равноведь выбора нет. Большой мальчик совсем рядом.

Он выпез из плавательного бассейна, буквально сразу послетого, как они закончили играть в свадьбу Ади в Рэмпопо, в детском домике набоковой лужайке (сегодня Ади играла Ло-Ло). Иногда Либбит может заставить этихтварей уйти, что-то нацарапав в своём альбоме, но сейчас Либбит спит: у неёвыдалось много тревожных ночей.

Большой мальчик выпрыгивает с тропы на пляж, песок летит вовсе стороны. Его выпученные глаза смотрят на них. Белое брюхо, набитоезловонными внутренностями, выпирает. Шея пульсирует.

Две девочки (взявшись за руки, они стоят в бурлящей воде,которую папочка называет низким приливом) переглядываются. Потом смотрят накорабль, который покачивается на якоре, со свёрнутыми, сверкающими на солнцепарусами. Вроде бы он уже и ближе, словно двинулся им на помощь.

Ло-Ло говорит: «Мы должны».

Тесси говорит: «Но я не умею плавать».

«Ты можешь плавать по-собачьи!»

Большой мальчик прыгает. Они слышат, как брюхо шлёпает приприземлении. Словно чем-то мокрым ударили по воде. Синева уходит с неба, онорасцвечивается красным. Потом — медленно — вновь становится синим. Такой вотвыдался день. И разве они не знали, что такой день грядёт? Разве они не виделиэтого в затравленных глазах Либбит? Няня Мельда знает; даже папочка знает, ноон проводит здесь не всё время. Сегодня он в Тампе, и, глядя назеленовато-белый ужас, который почти их настиг, они знают, что Тампа с тем жеуспехом может быть на обратной стороне луны. Они могут надеяться только насебя.

Тесси сжимает плечо Ло-Ло холодными пальцами: «А как жетечение?»

Но Ло-Ло качает головой: «Течение — это хорошо. Течениепоможет нам добраться до корабля».

На разговоры времени больше нет. Лягушкообразная тварь вновьизготавливается к прыжку. И девочки понимают: пусть тварь не может бытьнастоящей, каким-то образом она — настоящая. Она может их убить. Лучше попытатьсчастья в воде. Они поворачиваются, по-прежнему держась за руки, и бросаются вводу. Они смотрят на белый корабль, покачивающийся на якоре так близко от них.Конечно же, их поднимут на борт, а потом кто-нибудь воспользуется радио, чтобысвязаться с «Гнездом». «Мы выловили парочку русалок, — скажут они. — Может, вызнаете, кто их потерял?»

Течение разделяет их руки. Оно не знает жалости, и Ло-Лотонет первой, потому что яростнее с ним сражается. Тесси слышит, как сестравыкрикивает два слова. Сначала призыв о помощи, потом, смирившись с неизбежным,её имя.

Тем временем течение тащит Тесси к кораблю и одновременноподдерживает её на плаву. Несколько чудесных мгновений создаётся ощущение, чтоона плывёт на маленьком плоту, а собачье бултыхание придаёт ей скорости. Апотом, перед тем как более холодная вода поднимается из глубины и охватывает еёлодыжки, она видит, что корабль превращается в…

Вот картина, которую я рисовал не один раз, а снова, снова иснова:

Белизна корпуса не исчезает; она всасывается внутрь, каккровь, отливающая от щёк перепуганного человека. Корабль теперь совсем другой:канаты обтрёпаны, краски выцвели, стёкла в окнах кормовой каюты разбиты. Напалубе мусор перекатывается с кормы на нос и обратно. И так было всегда. ПростоТесси ничего этого не видела. Теперь видит.

Теперь верит.

Кто-то появляется на палубе. Подползает к поручню, смотритсверху на девочку. Сутулящаяся фигура в красном одеянии с капюшоном. Волосы(возможно, и не волосы) влажными патлами обрамляют сливающееся с капюшономлицо. Жёлтые руки хватаются за растрескавшееся гниющее дерево. Фигура медленноподнимается.

И машет рукой девочке, которая скоро ИСЧЕЗНЕТ.

Потом фигура говорит: «Иди ко мне, дитя».

И утопающая Тесси Истлейк думает: «Это ЖЕНЩИНА».

Она уходит под воду. Чувствует ли она, как ещё тёплые руки,руки только что умершей сестры, хватают её за ноги и тащат вниз?

Да, разумеется. Разумеется, она чувствует. Верить — также ичувствовать. Вам это скажет любой художник.

Если ваша жизнь будет достаточно долгой, и ваша думающаямашинка в голове не зависнет, наступит время, когда вы будете житьисключительно ради воспоминания о последнем счастливом событии. Это не пессимизм,это логика. Я надеюсь, что под моим списком счастливых событий черта ещё неподведена (если бы я придерживался иного мнения, жить не имело бы смысла), нопромежуток между последним имевшим место быть и следующим затягивается.Последнее я помню отлично. Произошло оно более четырёх лет назад, вечеромпятнадцатого апреля, в галерее «Скотто». Между семью сорока пятью и восемьючасами, когда в тенях на Пальм-авеню только начали появляться первые мазкисинего. Время я знаю точно, потому что постоянно поглядывал на часы. В галерееуже собрался народ (залы были набиты битком и даже чуть больше), но моя семьяещё не прибыла. Ранее я повидался с Пэм и Илзе, и Уайрман заверил меня, чтосамолёт Мелинды приземлился в назначенное время, но до галереи они ещё не добрались.И не позвонили.