Это не экзотический перуанец в пончо, на которого ярассчитывал, но тип, достойный пристального изучения. Молодой азиат (ему небольше двадцати пяти), из тех, кого так любят снимать Ким Ки-Дук и Ли Минг-Се.Крашеные в радикальный блонд волосы, серьга в ухе, физиономия, заставляющаявспомнить о существовании продажных полицейских, сутенеров с садомазохистскимикомплексами и бродяг на краденых мопедах. Если он китаец – то навернякаотирается поблизости от Триады, если японец – то наверняка присосался к брюхуЯкудзы. Рыба-прилипала, настоящий подонок, а с преступными сообществамиВьетнама и Кореи у меня всегда были сложности. Некоторое время мы разглядываемдруг друга, лицо азиата непроницаемо, надеюсь, что и мое выглядит точно так же.

– Я прилетел из Москвы, – говорю я крашеномуазиату. – Москва. Москоу.

Он кивает подсушенной, похожей на тыкву-горлянку головой.

– Я должен кое-что передать вам.

– Говорите по-английски, – азиат и сам произноситэто по-английски.

– Хорошо. Я попробую.

Мой английский совсем не так плох, как мне казалось раньше,напротив, он неожиданно хорош, Анна Брейнсдофер-Пайпер гордилась бы мной. В головемоей толкутся самые разные слова, и я понимаю их до последней буквы, состряпатьфразу «Could you place me at a small table, not too near the side and with somepleasant fellow passengers?»[57] для меня теперь говно-вопрос, ямог бы заняться вышедшим из моды синхронным переводом, я мог бы покупатьголливудскую срань на языке оригинала, я мог бы с утра до ночи слушать, о чемлепечут далай-лама с Ричардом Гиром, но мне положить – и на далай-ламу, и наРичарда Гира.

И ни на один фильм я больше не взгляну.

– Я должен кое-что передать вам. Небольшую вещицу.

– Похожую на эту? – Азиат вытаскивает изнагрудного кармана рубахи флешку и кладет ее на прилавок.

– Очень похожую.

Я все еще озабочен своим безупречным English, откуда я могузнать его? Все дело в Максе Ларине? – но он был мертв, когда мывстретились к ним лицом к лицу. Мертв – а потому нем. Все дело в Анне? –уж не ее ли волосы нашептали мне стальные конструкции паст и перфект? Или вседело в фотографии на пробковой доске за спиной азиата?

Вмажь джанк и узнаешь.

Сожри шрумс и узнаешь.

Нюхни кокс и узнаешь.

Глотни меф и узнаешь.

Ты взял чужое имя, а значит, – принял в себя чужуюжизнь, так что будь готов ко всему, безумный Макс. Я готов.

– Возьмите.

Флешка Биг Босса перекочевывает из моего рюкзака прямиком вруки азиата. Что делать дальше, я не знаю. Но, возможно, знает кто-то другой,возможно – сам крашеный азиат. Так фильмы не заканчиваются, так они тольконачинаются. Все сценарии пишутся в расчете на то, что плохие парни будут житьдолго, будут жить вечно.

– Я и раньше выполнял… м-м… деликатные поручения…

Никакой реакции.

– У меня был приятель, – захожу я с другойстороны. – Тоже азиат. Один забавный японец по имени Хайяо…

Зубодробительную историю про дырокол, бегство из Японии ипоследующую натурализацию в массажном салоне я проговариваю в полной тишине,никаких трудностей с дыроколом (punch press и как синоним – bear) не возникает,массаж ступней (foot massage и как синоним – sole) тоже дается мне легко, но…История совсем не греет рыбу-прилипалу, настоящего подонка. Для заварников ифарфоровых чашек она бы сошла, а для члена Якудзы (Триады) – выглядит чересчурмелкотравчатой. Я понимаю это, лишь когда заканчиваю спич. Отрубленный мизинец– вот что мне грозит за подобные вольности. За несанкционированные анекдоты.

– Ладно. Не обращайте внимания…

Азиат останавливает меня одним движением: даже не руки –век. Тяжелых, как у Будды, припухших, как у старика-каллиграфа: заткнись ислушай, придурок.

– Паром Стокгольм – Киль, – говорит он. –Отправление сегодня вечером, в билете все указано.

– Билет на мое имя?

Япошка (или китаеза), очевидно, считает какие-либообъяснения ниже своего самурайского (конфуцианского) достоинства. Он простовыкладывает на прилавок стопку документов. Наличие среди них ветеринарногопаспорта поражает меня в самое сердце. Не я один решил позаботиться о Муки, гы-гы,бу-га-га, нахх!..

– И что мне делать в Киле?

– Ячейка в камере хранения на железнодорожном вокзале.

На том месте, где секунду назад красовалась моя открытаяулыбка и торчала морда Муки, образуется пустота: азиат снимает фотографию,переворачивает ее и что-то быстро пишет на обратной стороне.

– Вот ее номер. Там же – дальнейшие инструкции.

– А… Как вы узнали про кота? – я просто не могу незадать этот вопрос.

И снова он не снисходит до объяснений – проклятый япошка,зачумленный китаеза, корейский выкормыш, вьетнамское пугало. Хотя ипостукивание пальцами по снимку тоже можно считать объяснением.

– Когда только меня успели щелкнуть?

– Вам виднее. Я получил фото в готовом виде и не имеюотношения к его проявке.

– И что мне делать с этой фотографией потом?

– Что хотите. Можете съесть сами. Можете скормить коту.Но не раньше, чем запомните порядок цифр на обороте.

– Я уже запомнил.

Я не имею ни малейшего понятия о том, как разыскать паром,идущий в Киль. Хотя наверняка могу добраться до него на велосипеде, руководствуясьуказаниями из брошюрки «Стокгольм, путеводитель по городу». Поездка навелосипеде окутана легким флером, поэтична, немного грустна и заставляетвспомнить о том, что существовали времена, когда о компьютерных эффектах никтои слыхом не слыхивал, а кинематограф был немым. В поездке на велосипеде естьмасса преимуществ, но мне не хочется нарушать идиллическую картинку фронтоначайной лавки. Велосипед, прислоненный к стене, – самая важная ее деталь.Все останется именно таким, каким виделось мне на фотографии, уже тогда всебыло предопределено и если кому-то дано изменить пути звезд, орбиты планет,течение судьбы – пусть это буду не я.

У меня хватит дел и без этого.

– Как мне добраться до парома?

– Я отвезу вас.

…Неожиданное предложение. Почти непристойное предложение.Предложение на миллион долларов. Азиатов подсознательно тянет ко всемуевропейскому, отсюда – выбеленные волосы, отсюда – поджарый SAAB, за рулемкоторого он сейчас устраивается. Я занимаю место на пассажирском сиденье,корзинка с котом по-прежнему со мной. Профиль Муки вытянут так же, как мордасвященного быка Аписа, профиль азиата приплюснут, как и любой азиатскийпрофиль. На контрасте оба профиля смотрятся весьма забавно, Чужой противХищника, гы-гы, бу-га-га, нахх!.. Я с трудом подавляю улыбку и принимаюсьдумать о том, что не мешало бы прикупить Муки ошейник, примерно такой же, какойбыл у Сонни-боя. Я знаю, что сделаю после этого -