Но и с Муки пришлось расстаться.

Я оставил его у консьержа, в гостинице, в которой жил.Просто потому, что на стене за спиной консьержа висел плакат с Тинатин.Девушки, которая изредка снимается в рекламе, не из-за денег, а так, изсобственного удовольствия (понять из плаката, что именно рекламирует Тинатин наэтот раз, – как всегда невозможно). Девушки, в которую я был отчаянновлюблен.

Я и сейчас влюблен.

Вот только ее поиски ни к чему не привели. Нельзя сказать,что мы совсем не видимся: в сумочке у шлюхи, которую я пришпилил на задворкахжелезнодорожного вокзала в Киле, нашлись купоны в супермаркет, украшенныеточеным профилем Тинатин; у парня на пароме – вкладыши от дисков с ееизображением: Тинатин сидящая и полуобнаженная, божественные колени касаютсябожественного подбородка, в таком ракурсе я ее еще не лицезрел. Наверняка еесилуэт можно встретить и на экране телевизора, но телевизор я тоже не смотрю.

И запах пластикового стаканчика – он преследует меня.

Так же, как и тихие смерти, творцом которых я являюсь. Ониникогда не станут сенсацией. А если и станут – я об этом не узнаю. Или узнаюлишь тогда, когда на моих запястьях защелкнутся наручники. Не раньше. Но покаэтого не происходит.

Пока со мной произошла единственная неприятность: у менянаконец-то выпал правый клык. Я обнаружил это сегодня утром, стоя передзеркалом в ванной гостиничного номера. Клык шатался и до этого, но веритьглазам и собственному языку я, урод, отказывался. Я слишком хорошо помнил,какая срань может выползти из пустоты в правой части десны, – слишком. Ивот, пожалуйста, – дыра, даже две спички в ней не удержатся.

Две спички из картонки с надписью «Paradise valley».

Райская долина, горнолыжный курорт, место, где закончил своюжизнь Илья Макаров. Место, в котором побывал Макс Ларин. Не он ли послужилпричиной смерти Ильи, так же, как я послужил причиной смерти настоящего Макса?Лапка, выпавшая из недр энтомологического урода, была не только частью брелка,она была предостережением: в этом мире, как и в любом кино, все взаимосвязано,все сюжетные повороты учтены и смерть лишь прикидывается случайностью. Но дажеесли смерть и случайна – она не перестает быть смертью. Наверняка АннаБрейнсдофер-Пайпер разрабатывала эту тему в одном из своих психопатическихтриллеров. Знать бы только, в каком по счету.

Даже если смерть случайна – она не перестает быть смертью.

Означает ли это, что и меня ждет случайная или того похуже –нелепая смерть? Может быть, даже скорее всего. И вопрос лишь в том, кого настигочередной поцелуй Тинатин. Кинопоцелуй Тинатин, интернет-поцелуй Тинатин, гламур-поцелуйТинатин. Поцелуй, который она подарила в целях рекламы, не из-за денег, а так,из собственного удовольствия. Тот, кого он настиг, – и будет виновникоммоей смерти. Может быть, даже скорее всего. Мне совершенно наплевать, ктоименно убьет меня, я все равно не увижу его лица, а если и увижу, то ничего несмогу сделать, как ничего не смогли сделать Август, Кирстен, Анна, португалециз Синтры, два немытых албанца etc.

Мне совершенно наплевать, кто именно убьет меня, но этопроизойдет, рано или поздно, – от Тинатин так просто не отделаешься.Гипотетическая смерть не вызывает у меня никаких эмоций, равно как и смертивсех остальных, тихие, ничем не примечательные. Они никогда не будутэкранизированы – и в этом весь их ужас, вся безысходность.

Мне хочется увидеть Жан-Луи.

Поболтать с ним о его Мод, такой же целлулоидной, такой жененастоящей, как и Тинатин. Но способной вызвать самые неподдельные чувства.Такое случается сплошь N рядом, с миллионами людей, так что ни я, ни Жан-Луи неявляемся исключениями из общего унылого правила. Разница между Мод и Тинатинзаключается в том, что Мод была (и есть) не в пример добрее. И люди, погибшиенасильственной смертью, не интересуют ее совсем. Да, Мод вовсе не таккровожадна, как Тинатин. И в этом спасение Жан-Луи. Спасение, которое уж точноне светит мне.

Мне хочется увидеть Билли.

Поболтать с ней о ее грядущей славе и, может быть, продатьсвою жизнь как сюжет для забойного постмодернистского романа. И если Биллибудет умницей – ей ничего не угрожает. Все будет пи-па-по. Но добраться доКельна не представляется возможным, во всяком случае – сейчас, когда мне нужноехать на границу Испании и Португалии с очередной партией наркоты. В Испании яточно не задержусь, но с удовольствием останусь в Португалии, всего лишь на парудней, чтобы в спокойной, располагающей к размышлениям о мимолетности жизниобстановке, послушать фаду. И снова пережить чувство беспредметной грусти,меланхолии, одиночества, всего того, что определяется нежным, как смерть,словом – saudade.

«МОЯ НОЧЬ С МОД» – одна из немногих ночей под Рождество,когда между мужчиной и женщиной ничего не происходит. Он – католик и любитдругую, она – богемная дамочка и не любит никого. Зов плоти капитулирует перединтеллектуальным базаром о Паскале, свободе выбора и животрепещущей темой осохранении целомудрия, блин, до брака. Так и не переспали, хотя могли быоттянуться по полной… Ну не дебилы ли?

«РЕЗНЯ БЕНЗОПИЛОЙ В ТЕХАСЕ» – резня бензопилой, как онаесть. Пособие для рубщиков мяса и начинающих маньяков. Принимаются заказы навырезку, стейк и голяшку.

«СЛУЧАЙНО, БАЛЬТАЗАР» – скромная пейзанская сага об ослеБальтазаре, подобно шлюхе переходящем из одних рук в другие. Мысль, заключеннаяв фильме, еще скромнее: мы (вы, они) так же беспомощны перед жестокостью мира,как и несчастное непарнокопытное.

«ЛЮБОВНОЕ НАСТРОЕНИЕ» – каммершпиле по-гонконгски. Драманевысказанное™ и недосказанности, разворачивающаяся на глазах у китайских ширм,китайских зонтов и соседей по меблирашке. Хочется, чтобы все закончилосьхеппи-эндом или хотя бы постельной сценой, чтобы закончилось хоть чем-то, нозаканчивается никак. Словом, самое настоящее, глубокое, всепоглощающее чувство.Аминь!..

«БУЧ КЭССИДИ И САНДЕНС КИД» – ретро-элегия о жизни осколковбанды «Дырка в стене». Как водится в подобного рода фильмах, патронов вбарабане гораздо больше, чем положено. Четыре «Оскара» за эффектную смерть.

«НОЧЬ И ГОРОД» – типичный «фильм нуар» с типичнымистилеобразующими причиндалами: количество неоновых вывесок зашкаливает,количество выпитого виски – зашкаливает. Женщины красивы, вероломны и могутдать подержаться за сиську любому желающему, мужчины – оппортунистическициничны, несмотря на проблемы с эрекцией, трупы – высокохудожественны, диалоги– высокохудожественны не менее: «Ты как был шестеркой, так и остался. И непытайся стать тузом. Ты и понятия не имеешь, как это делается». Никого нежалко, кроме денег, которые лично вам не достанутся ни при какой погоде.

«DEEP GULLET» («Глубокая глотка») – чувственно и экзистенциально.Порноландшафты сделали бы честь любому из фильмов серии «National Geographic».