На площадке крутились несколько солдат, горели костерки имазницы, но мрак навеса давал настолько хорошее укрытие, что Рейневан непобоялся влезть на скамейку, приподнялся на цыпочки и сквозь пленку в окнезаглянул в комнату. Пленки были сильно грязные, а комната освещена скупо.Однако ему удалось рассмотреть, что разговаривали трое. Одним был Конрад,епископ Вроцлава. Юношески звучный и выразительный голос не позволял в этомсомневаться.

– Повторяю, я, господа, искренне благодарен заинформацию. Нам самим нелегко было бы ее раздобыть. Купцов губит жадность, а сконспирацией в торговле трудновато, секрета не удержишь, слишком много звеньеви посредников. Рано или поздно поступит донос на того, кто с гуситами знается иведет с ними торговлю. Но вот с господами дворянами и мещанами дело гораздосложнее. Они умеют держать язык за зубами, вынуждены опасаться Инквизиции,знают, что случается с еретиками и гуситскими приспешниками. И повторяю ещераз: без помощи из Праги мы никогда не напали бы на след этакого Альберта Бартаили Петра де Беляу.

Сидевший спиной к окну мужчина проговорил с акцентом,которого Рейневан не спутал бы ни с каким другим. Это был чех.

– Петр из Белявы, – ответил он епископу, –умел хранить секреты. Даже у нас, в Праге, мало кто о нем слышал. Но знаете,как это бывает: находясь среди врагов, человек остерегается, а оказавшись средидрузей, распускает язык. Ну, коли уж мы об этом заговорили, то, надеюсь, здесь,среди друзей, у вас, епископ, не вырвалось какое-нибудь неосторожное словечкокасательно моей особы?

– Вы меня обижаете, – гордо сказал Конрад. –Я не ребенок. Кроме того, наш тинг не случайно проходит здесь, в Дембовце, вглуши. Место тайное и надежное. Да и люди съехались верные. Друзья и союзники.Впрочем, ни один из них, позвольте заметить, вас даже не видел.

– Хвалю за предусмотрительность. Потому что, можете мнеповерить, гуситские уши есть в свидницком замке, у пана фон Колдица, есть упана Путы в Клодске. Относительно присутствующих здесь моравских панов я тожеискренне советовал бы быть поосторожнее. У пана Яна из Краваржа среди гуситовмного родственников и свойственников.

Заговорил третий из беседующих. Он сидел ближе других ксветильнику. Рейневан видел длинные черные волосы и птичью физиономию, как-тоассоциирующуюся с большим стенолазом.

– Мы осторожны, – сказал Стенолаз. – Ибдительны. А предательство в состоянии покарать, можете мне верить.

– Верю, верю, – фыркнул чех. – Как же неверить-то? После всего, случившегося с Петром из Белявы, паном Бартом? КупцамиПфефферкорном, Ноймарктом и Тростом? Демон, ангел мести, неистовствует вСилезии, бьет с ясного неба. В самый полдень. Воистину daemonium meridianum.Страх обуял людей…

– И очень даже хорошо, – спокойно отметилепископ, – что обуял. И должен был обуять.

– А результат, – покачал головой чех, – виденневооруженным глазом. Пусто стало на карконошских перевалах, поразительно малокупцов направляется в Чехию. Наши шпионы уже не ходят с миссиями в Силезию такохотно, как некогда. Крикливые до недавних пор эмиссары из Градца и Табора тожечто-то поутихли. Люди болтают, проблема обрастает слухами, сплетнями, растетсловно снежный ком. Кажется, Петра де Беляу жестоко искололи. Пфефферкорна неуберегло, говорят, священное место, смерть настигла его в церкви. Гануш Тростбежал ночью, но оказалось, что ангел мести видит и убивает не только в полдень,но и в ночной тьме. Ну а то, что именно я, ваше преосвященство, сообщил ихимена, пускай уж остается на моей совести.

– Хотите, я вас исповедую. Да хоть бы и сейчас. Безоплаты.

– Искренне благодарю. – Чех не мог непочувствовать насмешки, но не обратил на нее внимания. – Искреннеблагодарю, но я, как вы знаете, каликстинец и утраквист и не признаю устнойисповеди.

– Ваше дело и ваша боль, – холоднопрокомментировал епископ Конрад. – Я предложил вам не церемониал, адушевный покой, а ведь он не зависит от доктрины. Впрочем, ваше правоотказаться. Только уж с совестью теперь управляйтесь сами. Я же лишь скажу вам,что названные покойники – Барт, Трост, Пфефферкорн, Беляу… провинились.Согрешили. А Павел пишет римлянам: «Возмездие за грех есть смерть».[355]

– Там же, – проговорил Стенолаз, – написано огрешниках: «Пусть стол их станет силком, ловушкой, камнем преткновения ирасплаты».

– Аминь, – докончил чех. – Эх, жаль, искреннежаль, что этот ангел или демон только над Силезией бдит. Нет недостатка вгрешниках и у нас в Чехии… Некоторые из нас там, в Златой Праге, утром ивечером возносят мольбы, чтобы определенных грешников хватил удар, чтобы молнияих спалила… Или какой-нибудь демон доконал. Хотите, дам вам список. Именной.

– Какой список? – спокойно спросилСтенолаз. – О чем вы? Что-то предлагаете? Люди, о которых мы говорим,виновны и заслужили кару. Но их покарал Господь и собственная греховная жизнь.Пфефферкорна убил арендатор из ревности к жене, а потом сам повесился,раскаявшись. Петра из Белявы убил в приступе неистовства собственный брат,полоумный чародей и прелюбодей. Альбрехта Барта прикончили евреи из зависти,потому что он был богаче их. Некоторых поймали, сейчас они признаются напытках. Купца Троста убили разбойники, он обожал валандаться по ночам идождался. Купец Ноймаркт…

– Достаточно, достаточно, – махнул рукойепископ. – Воздержимся, не надо утомлять нашего гостя. Есть тема поважнее,и давайте к ней вернемся. К тому, значит, кто из пражских панов готов ксотрудничеству и переговорам.

– Простите за откровенность, – после некоторогомолчания сказал чех, – но было бы полезней, если б Силезию представлялкто-либо из князей. Я, конечно, знаю пропорции, но у нас в Праге былодостаточно сложностей и хлопот из-за радикалов и фанатиков. У нас очень плохоотносятся к духовным лицам…

– Вы, уважаемый, не знаете пропорций, путаякатолических священников с еретиками.

– Многие считают, – бесстрастно продолжалчех, – что фанатизм есть фанатизм и римский ничуть не лучше таборитского.Поэтому…

– Я, – резко оборвал его епископ Конрад, – вСилезии – наместник короля Зигмунта. Я – Пяст королевской крови. Все силезскиекнязья мои родственники, все силезские дворяне признали мое верховенство,избрав меня ландсгауптманом. Этот тяжкий груз я несу со дня святого Марка 1422года. Достаточно долго, чтобы знать. Даже там, у вас, в Чехии.

– Знаем, знаем. Тем не менее…