Рейневан погнал коня, как-то тоже сразу поняв: это не былиобычные летучие мыши, это были существа, призванные чарами, а значит, насланныепреследователями, и эти преследователи вот-вот появятся. Они рванули галопом,коней подгонять не приходилось, паникующие животные забыли об усталости имчались так, словно их преследовали волки. Нетопыри не отставали, наскакивали,валились на них непрерывно, защищаться на полном скаку было трудно. Удавалосьэто только Шарлею, который рубил саблей так, словно родился и всю свою юностьпровел в Татарии.

Рейневана же, как опять стало ясно, неудачи преследовалихуже, чем Иону. Нетопыри кусали всех троих, но именно Рейневану один вцепился вволосы на лбу так, что совершенно заслонил глаза. Уродцы атаковали всех трехлошадей, но только Рейневанову коню один впился прямо в ухо. Конь рванулся,дико заржал, затряс опущенной головой, дернулся, подкинул круп с такой силой,что ослепший Рейневан вылетел из седла, как снаряд из катапульты.Освободившийся от груза конь сумасшедшим галопом кинулся в лес, к счастью, Самсонуспел ухватить его за поводья и остановить. Шарлей же спрыгнул с лошади и,подняв саблю, ворвался в можжевельник, где над барахтающимся в высокой травеРейневаном нетопыри кружили будто сарацины над поверженным на землю паладином.Выкрикивая чудовищные ругательства, демерит хлестал саблей так, что во всестороны брызгала кровь. Рядом Самсон, сидя в седле, дрался одной рукой – другойдержал вырывающихся коней. Совершить такое мог только Самсон.

Рейневан был первым, заметившим, что в бой вступили новые силы.Возможно, это случилось потому, что, стоя на четвереньках и уткнув нос в траву,он пытался выбраться из боя. И видел, как трава вдруг стелется по земле. Словноповаленная вихрем. Он приподнял голову и шагах в двадцати от себя увиделмужчину, почти старика. Но прямо-таки гиганта с горящими глазами и львинойгривой млечно-белых волос. Старец держал посох, странный, сучковатый,фантастически выкрученный, истинный змей, застывший в пароксизме мучений.

– Пади! – громовым голос крикнул старец. – Неподнимайся!

Рейневан распластался по земле. Почувствовал, как странныйвихрь свистит у него над головой. Услышал приглушенное ругательство Шарлея. Инеожиданный, всеохватывающий, пронзительный писк до того нападавших на них вполном молчании нетопырей. Писк утих, оборвался так же неожиданно, как ивозник. Рейневан услышал и почувствовал, как кругом что-то падает градом,ударяясь о почву глухо, как зрелые яблоки. Он чувствовал также на волосах испине словно сухой дождь. Оглянулся. Кругом куда ни глянь валялись мертвыенетопыри, а сверху, с ветвей деревьев, не переставая сыпался плотный потокнасекомых – жуков, паучков, гусениц, личинок и ночных бабочек.

– Matavermis,[358] – вздохнулон. – Это был Matavermis…

– Ну, ну, – сказал старик. – Знает! Молодой,но опытный. Вставай. Уже можно.

Старик, теперь это уже стало видно, вовсе не был стариком.Юношей он, правда, тоже не был, а седина его волос – Рейневан дал бы голову наотсечение – была не старческой, это был альбинизм – столь часто встречающийся умагов. Да и гигантский рост тоже был иллюзией – результатом магии. Опирающийсяна посох беловолосый человек был высок, но отнюдь не сверхъестественно. ПодошелШарлей, без всякого интереса пиная валяющихся в траве мертвых нетопырей.Подошел Самсон Медок с лошадьми. Седоволосый несколько минут внимательнорассматривал их – Самсона особенно серьезно.

– Трое. Любопытно. Искали-то мы двоих.

Откуда взялось множественное число, Рейневан узнал прежде,чем успел спросить. Задуднили копыта, на поляне стало тесно от храпящихлошадей.

– Приветствую, – воскликнул, не слезая с седла,Ноткер фон Вейрах. – Однако встретились. Вот ведь везение.

– Везение, – повторил с такой же усмешкой в голосеБуко фон Кроссиг, слегка напирая на демерита конем. – Тем более что совсемне там, где было условлено. Совсем в другом месте!

– А ты не держишь слова, господин Шарлей, –добавил, поднимая хундсгугель, Тассило де Тресков. – Не выполняешьдоговора. А сие наказуемо.

– И, вижу, не миновала его кара, – фыркнул Куно Виттрам. –Клянусь дубинкой святого Григория Чудотворца! Только гляньте, как ему кто-тоушки понадгрыз.

– Надо отсюда убираться. – Седоволосый прервалразыгравшуюся на глазах у изумленного Рейневана сцену. – Погоняприближается. Конные идут по пятам.

– Ну, разве я не говорил? – проворчал Буко фонКроссиг. – Мы спасаем их, вытаскиваем ихние задницы из петли. Ладно,поехали. Господин Гуон? Это преследование…

– Не простое. – Седоволосый внимательно посмотрелна поднятого с земли за конец крыла нетопыря, потом перевел взгляд на Шарлея иСамсона. – Все это неспроста… Я понял по тому, как занемели пальцы… Ну,ну… Интересные вы люди, интересные. Можно сказать: покажи мне, кто за тобойгонится, и я скажу, кто ты. Иначе: мои преследователи свидетельствуют обо мне.

– Фу, преследователи! – воскликнул, заворачиваяконя, Пашко Рымбаба. – Тоже мне преследователи. И пусть только подъедут,мы зададим им перцу.

– Не думаю, – ответил седоволосый, – чтобывсе было так просто.

– Я тоже. – Буко присмотрелся к нетопырям. –Господин Гуон, можно вас попросить?

Названный Гуоном седоволосый вместо ответа махнул кривымпосохом. С трав и папоротников тут же начал подниматься туман белый и плотный,как дым. И удивительно быстро полностью затянул лес.

– Старый чародей, – пробормотал НоткерВейрах. – Аж мурашки побежали…

– Э! – весело воскликнул Пашко. – По мненичто не побежало.

– Людям, которые нас преследуют, – отважилсяпроговорить Рейневан, – туман не помеха. Даже магический.

Седоволосый обернулся. Взглянул ему в глаза.

– Знаю, – сказал он, – знаю, господин знаток.Потому-то этот дым не против людей, а против лошадей. И вообще поскореевыбирайтесь отсюда. Если лошади учуют вапор[359] – ошалеют.

– В путь, comitiva!

в которой события принимают настолько криминальный оборот,что если б каноник Отто Беесс мог это предвидеть, то без всяких церемонийпостриг бы Рейневана в монахи и запер в цистерцианской клаузуре, Рейневан женачинает подумывать, не была ли бы для него такая альтернатива менееболезненной