Чех замолчал в гибельный для Рейневана момент. Стремясьлюбой ценой увидеть лицо говорившего, он приподнялся на цыпочки и не устоял наскамье. Подгнившая ножка с треском переломилась, Рейневан шмякнулся на доски,дополнительно свалив прислоненные к стене хаты палки, жерди, вилы и грабли.Грохот слышен был, пожалуй, даже во Вроцлаве.

Он тут же вскочил и кинулся бежать. Слышал окрики стражи, ксожалению, не только позади себя. Впереди – тоже, причем как раз оттуда, куданамерен был убегать. Свернул между постройками. Когда из хаты выбежал Стенолаз,он не видел.

– Шпион! Шпииоон! За ним! Брать живьем! Жииивьем!

Дорогу преградил слуга, Рейневан повалил его, другому,схватившему его за плечо, врезал кулаком в нос. Сопровождаемый ругательствами икриками, перепрыгнул через изгородь, продрался сквозь подсолнухи, крапиву илопухи. Спасительный лес был уже совсем рядом, увы, погоня сидела на шее, сбоку,из-за стога, тоже заходили кнехты, пытающиеся поймать его. Один уже совсем былоего ухватил, как вдруг словно из-под земли вырос Шарлей и треснул его по головебольшущим глиняным горшком. На остальных пошел Самсон Медок, вооруженныйвыломанной из ограды жердью. Держа двухсаженную слегу пред собой, гигант однимвзмахом свалил с ног троих, двух следующих угостил так, что они рухнули словноколоды, утопая в лопухах, как в морской пучине. Самсон тряхнул жердью изарычал, как лев, стоя в позе, можно бы сказать, своего знаменитого библейскоготезки, угрожающего филистимлянам. Кнехты задержались на мгновение, но не больше– от грангии мчалось подкрепление. Самсон запустил в солдат своей жердью иретировался вслед за Шарлеем и Рейневаном.

Они запрыгнули в седла, ударами пяток и криком заставивлошадей пойти в галоп. Промчались через буковину, подняв тучи листьев,прогалопировали сквозь рощицу, прикрывая лица от секущих ударов веток.Разбрызгали лужи на просеке, влетели в высокий лес.

– Не отставать! – крикнул, обернувшись,Шарлей. – Не отставать! Они гонятся за нами!

Факт. Гнались. Лес позади был полон звона копыт и крика.Рейневан оглянулся и увидел фигуры наездников. Он прижался к гриве, чтобыхлещущие ветки не сбросили с седла. К счастью, он уже вылетел из чащобы вредколесье и пустил коня в галоп. Сивка Шарлея мчался как ураган, отрываясь всебольше. Рейневан заставил свою верховую мчаться быстрее. Это было оченьрискованно, но остаться позади одному ему вовсе не улыбалось.

Он обернулся. Сердце замерло и опустилось вниз, на самое дноживота, когда он увидел, кто за ними гонится. Конники с полощущимися за спинамипохожими на крылья призраков плащами. И услышал крик:

– Adsumus! Adsuuuuuumus!

Он гнал, что было сил в копытах. Конь Генрика Хакеборнанеожиданно захрапел, сердце Рейневана съехало еще ниже. Он прижался лицом кгриве. Почувствовал, как конь прыгнул и не понукаемый, по собственнойинициативе, перелетел то ли через яму, оставшуюся от вырванного с корнемдерева, то ли через ров.

– Adsuuuumus! – донеслось сзади. – Adsuuuumus!

– В яр! – крикнул мчавшийся первым Самсон. –В яр, Шарлей!

Шарлей, хоть и не уменьшил скорости, все же заметил ложбинку– яр, holweg,[357] впадину, тропинку в колтловине. Моментальнонаправил туда коня, сивка заржал, скользя по покрывающему склон ковру листьев.Самсон и Рейневан последовали за ним. Скрылись в лощине, но хода не замедлили,не стали сдерживать коней. Мчались напропалую по приглушающему стук копыт мху.Конь Генрика Хакеборна снова захрапел, громче, несколько раз подряд. КоньСамсона тоже храпел, грудь покрылась пеной, хлопья так и сыпались с него. Сивкаже Шарлея не подавал никаких признаков усталости.

Крутая лощина вывела их на полянку, за полянкой раскинулсяорешник, густой, что твои лесные дебри. Они продрались сквозь чащу и вновьвъехали в высокорослый бор, позволяющий пустить коней галопом. Кони храпели всесильнее.

Спустя какое-то время Самсон придержал коня и отстал.Рейневан понял, что должен сделать то же. Шарлей обернулся, придержал сивку.

– Похоже… – с трудом произнес он, сравнявшись сними. – Похоже, оторвались… Во что же ты, язви тебя, снова нас впутал,Рейневан?

– Я?

– А кто же еще-то?! Я видел тех наездников. Видел, какты корчился от страха, заметив их. Кто это? Почему они орали: «Мы здесь»?

– Не знаю, клянусь…

– Что толку в твоих клятвах! Ладно, кем бы они ни были,нам удалось…

– Еще не удалось, – изменившимся голосом сказалСамсон Медок. – Опасность еще не миновала. Внимание! Внимание!

– Что!

– Что-то приближается.

– Я ничего не слышу.

– И все-таки. Что-то скверное. Что-то очень скверное.

Шарлей развернул коня, стоя на стременах вглядывался инапрягал слух. Рейневан же, наоборот, съежился в седле. Новые нотки в голосеСамсона заставили его насторожиться. Конь Генрика Хакеборна захрапел, затопал.Самсон крикнул. Рейневан взвизгнул.

И тут неведомо откуда, неведомо как с мрачного небапосыпались нетопыри.

Это, конечно, не были обыкновенные летучие мыши, хотя и былиони лишь немногим крупнее обычных, самое большее – раза в два, но у них былинеестественно большие головы, огромные уши. Глаза будто раскаленные угольки иощерившиеся пасти, забитые белыми клыками. И было их множество, целая туча,рой. Их узкие крылья будто ятаганы со свистом рассекали воздух.

Рейневан словно сумасшедший размахивал руками, отбиваясь отяростно нападавших бестий, исходя криком от ужаса и отвращения, срывал с себяцеплявшихся за шею, грызущих руки. Болезненно кусавших уши. Рядом Шарлей нецелясь рубил вокруг себя саблей, густо прыскала черная нетопыриная кровь. Наголове Шарлея сидели четыре, Рейневан видел, как по лбу и щекам демерита ползутзмейки крови. Самсон боролся молча, давил ползающих по нему существ, хватая ихгорстями по нескольку штук сразу. Лошади безумствовали, рвались, визжали, дикоржали.

Сабля Шарлея свистнула у самой головы Рейневана, клинокпрошел по волосам, смел с них большую, жирную и исключительно наглую тварь.

– Вперед! – рявкнул демерит. – Надо бежать,здесь оставаться нельзя!